Мама принесла пепельницу из перламутровой раковины – её привёз из Вьетнама родителям какой-то старый друг, и мама этой пепельницей страшно дорожит. Ира невозмутимо достала сигареты из сумки, Димка тут же щёлкнул зажигалкой, а я ушла к себе в комнату, чтобы не смотреть на это безобразие. Сигаретами воняло так, что мы проветривали квартиру ещё два часа после того, как Ира с Димкой ушли. Димка так и не вернулся в ту ночь. Он вообще не вернулся, стал жить вместе с Ирой в её квартире. Мать Княжны переехала куда-то в область, сестра не выходила на связь, а Димка с Ирой подали заявление в загс.

– Мы ничего не можем сделать, – сказала мама. – Только смириться.

Она говорила это папе, который категорически не желал смиряться и всё пытался отговорить Димку от «губительного шага». Но Димка был такой счастливый, радостный, весёлый… Он буквально расцветал рядом с Ирой, а в нашем доме тут же сникал, как будто ему не хватало воздуха, воды и еды, всего сразу. Он постоянно искал Княжну взглядом, даже если она уходила в туалет на минутку, – начинал скучать.

Свадьбу назначили на январь. Вчера Димка принёс приглашение из салона для новобрачных на Луначарского, по нему можно будет купить туфли не только невесте, но и родственникам. Княжна по-прежнему делает вид, что меня не существует, – не понимаю, чем я её так обидела! – но при этом через Димку предлагает съездить с ней вместе в салон. За туфлями. Ужасно надоело обо всём этом думать. Хотя туфли мне очень нужны.

Лучше расскажу про взрыв на Сортировке. Это произошло 4 октября рано утром. Я проснулась от жуткого грохота, и не такого, когда сосед уронит что-то за стеной, а другого, ни разу прежде не слышанного. Мне спросонок показалось, что крыша нашего дома обвалилась, а потом я решила, что началась война и в наш дом попала бомба. Подбежала к окну – и увидела над пустырём на горизонте самый настоящий ядерный гриб! Точно как на плакатах, которые нам показывали на уроках НВП, ну, может, чуть меньшего размера.

Кинулась в спальню родителей – мама и папа стояли у окна, обнявшись, и любовались этим грибом, как каким-нибудь прекрасным пейзажем! Удивительно, что даже перед лицом смерти (а я не сомневалась, что примерно через часик, если не раньше, мы все скончаемся) я почувствовала радость оттого, что мама и папа обнимаются и смотрят в одном направлении, пусть даже на ядерный гриб, а не на картину какого-нибудь Васнецова. Потом гриб исчез, а в дверь постучал сосед из квартиры напротив, спрашивал, знаем ли мы, что это такое взорвалось. Мы не знали, ведь по радио ничего не сообщили. Сосед был в трусах и держал в руках свой паспорт.