Настоящий юбилейный ажиотаж выпал на конец года. Выставки открывались почти каждый день. Музей представлял новые залы, новые приобретения, новейшие достижения музейной реставрации, шли бесконечные церемонии, банкеты, конференции, для народа было устроено световое шоу на Дворцовой площади. Вот только набор выставок был странный, он что-то явно говорил своему зрителю. И, похоже, говорил он то, что музей готов теперь много и долго работать со зрителем новым (для них и дадаисты с сюрреалистами из Иерусалима приехали, для них и роскошный Фрэнсис Бэкон из Лондона, для них даже великий Билл Виола промелькнул, легитимировав то, что в Эрмитаже параллельно выдавали за видео-арт на отдельной выставке). А вот для зрителя старого, классических художественных вкусов и ожиданий, музей не сделал на свой юбилей почти ничего. Самым большим подарком стала действительно роскошная выставка придворного костюма, а вот старой и великой живописи в этом году в Эрмитаж не привозили. Петербуржцы, обзавидовавшиеся москвичам с их юбилеем ГМИИ с Караваджо, Лоренцо Лотто и прочими радостями для глаз, не получили от своего музея ничего даже близко схожего. Обиделись? Да. Их Эрмитаж от них отвернулся.

Про что же готов сегодня говорить Эрмитаж? Про новое искусство – правда, лучше, если оно уже классическое новое, да еще отлично, если автор очень стар или уже умер, так безопаснее. Про свой музей – все его деяния, по мнению эрмитажного руководства, велики по определению, потому как велик сам музей. Про имперское и военное прошлое страны и музея – тут поле для игр необозримо вплоть до отмечания таких дат, как «Церемония изгнания неприятеля 25 декабря» (не подумайте, тут нет никакого экзорцизма, цитирую тему письма с официальным приглашением на сие действо, посвященное годовщине изгнания неприятеля из пределов России 1812 года). Про что не готов говорить Эрмитаж? Про то, что главным богатством любого музея является не только его коллекция, но и люди – с их идеями и способностями с этой коллекцией работать. Про то, что выставка – это не только показ вещей, но и оригинальная концепция, способная оживить даже самые забытые в фондах предметы. Про то, что своих зрителей нужно уважать и, показывая им то, что они хотели бы увидеть, нужно говорить с ними не как с детьми малыми, а рассказывая то, что в современной исторической науке считается за норму, – а именно не чувства и эмоции куратора, а факты, гипотезы, сравнения и недавние открытия.

Наше государство не уважает ученых и интеллектуальный труд, но почему-то и самый большой отечественный музей отказывается именно от этого пути развития. Самую лучшую свою выставку два эрмитажных куратора сделали под эгидой РОСИЗО в Риме. Самый лучший эрмитажный каталог юбилейного года был на самую вроде бы скучную тему – про ливреи, но там работа куратора была выше всяких похвал. Самую умную выставку юбилейного года сделал один из главных архитектурных теоретиков Рем Колхас, который из пустых старых витрин создал блистательный рассказ о музее как о хранилище исторической памяти. Юбилейный год не принес больших подарков посетителям музея, но очень многое сказал об Эрмитаже городу и миру. Этот портрет похож на портрет всей страны – вредные старые привычки, гордость за имперское прошлое, предельная вертикализация власти, болезненная реакция на любую критику, надменность, методика движения в ритме один шаг вперед, три назад. Но нынче кризис на дворе. Хороший повод для приобретения новых навыков выживания. Директор ГМИИ Марина Лошак уже высказала предположение, что выживать надо будет, делая ставку на оригинальные идеи, а не на дорогие выставки. Ход за Эрмитажем.