Вещи для будущего дара отбирали кураторы музея, и, уж поверьте, отбор был сделан не по принципу скромности. В июне 2001 года отношения были оформлены официально – Гельман передал в дар Русскому музею пятьдесят девять работ. Среди них произведения лучших из лучших гельмановской империи: Виталия Комара и Александра Меламида, Олега Кулика, Дмитрия Гутова, Авдея Тер-Оганьяна, Валерия Кошлякова, Татьяны Назаренко, Елены Китаевой, южнорусской и грузинской школ. То есть было взято понемногу из практически всех самых известных проектов галереи.

Интересы обоих участников альянса очевидны. Для галереи Гельмана это акт повышения статуса. Для него лично – переход от частной роли одного из ведущих российских галеристов в ранг первого и пока единственного галериста-мецената, сотрудничество Русского музея с которым не ограничивается одной выставкой, а перерастает в большую программу. Для коллекции – перевод отобранных (действительно лучших) вещей в разряд вечных ценностей, национального достояния, каковыми являются все попавшие в музей экспонаты. Русскому музею это сотрудничество дает возможность разом пополнить свое собрание произведениями, которые стараниями Марата Гельмана и его галереи уже вошли в историю русского искусства, но требуют музеефикации, то есть помещения в контекст родственных и не очень явлений и направлений. А то, что Русскому музею предлагался свободный выбор из предлагаемого к дарению, поставило кураторов музея в очень выгодные условия: новые вещи не меняют концепцию собрания Русского музея.

Два года подаренные вещи отстаивались, лишь изредка вливаясь в выставочные проекты Русского музея. Сегодня они получают свои залы в Мраморном дворце. Строгой экспозиции здесь тоже не будет – вещи будут меняться местами, чтобы была возможность показать как можно больше. Но и на этом скитания гельмановских даров не закончатся. Окончательное омузеивание произойдет тогда, когда вещи из коллекции Гельмана смешаются в соседних залах с работами в Музее Людвига в Русском музее – то есть из дара Марата Гельмана перейдут в разряд обычных единиц хранения. За этой обычностью – вечность. Ведь именно из вещей из дара Ирены и Петера Людвиг, из собственных покупок музея, из даров художников и теперь из дара Марата Гельмана сложится то, что на сегодняшний день является единственным реальным Музеем современного искусства в России. Музеем, в котором есть уже почти все, что необходимо иметь, а если и нет, то это не мешает музею уже быть реальностью. Гельмановские дары придадут этой структуре новые оттенки: немецкий экспрессионизм поставят рядом с буйными «южнорусскими» художниками, «мемориальная комната» «дела Тер-Оганьяна» вполне может стать параллелью шкафам и квартирам Ильи Кабакова, роскошно-изобретательное «Бедное искусство», сделанное из чего попало, будет выглядеть наследником поп-арта, а иронические опусы Дмитрия Гутова, Владимира Дубосарского с Александром Виноградовым или Валерия Кошлякова – прямыми потомками любимых Людвигами соц-артистов. А может, кураторы Русского музея сочинят из этих же слагаемых другую историю. В любом случае со вчерашнего дня это уже история искусства.