Погруженные в тему наблюдатели предполагают, что эта выставка понадобилась Африке, чтобы реабилитироваться: мол, он все еще тот же и с теми же. Доверенное лицо президента Путина, завсегдатай Селигера и кремлевских палат, Бугаев давно уже был не слишком рукопожатным. А тут еще недавно Артемий Троицкий опубликовал не вызывающие особых сомнений письма к нему Мамышева-Монро, в которых описан готовящийся Африкой проект, изображающий оргии видных деятелей российской оппозиции. Как весь этот шлейф может реабилитировать выставка, не знаю. Ведь ни политическим играм с властью, ни этому дикому проекту никто из знающих Африку не удивился. Он родом из 1980‐х – тогда при ленинградском рок-клубе и всех литературных и художественных объединениях неформалов состояли десятки стукачей и сотрудников КГБ. Гадать, кто именно, уже было даже не очень интересно. Как и сейчас не особо интересно, был ли среди них сам Африка. Ну любит он как мать родную своего президента Путина – ну и пусть, его личное дело. Отвратительно другое – когда эта любовь прикрывается именами ушедших. Да, Курехин чудил с евразийцем Дугиным, а Тимур Новиков грозно размахивал топором, заточенным против модернистов, но, видит бог, им никогда не изменяла ирония. Африка же серьезен как никогда. И вот тут искусство явно заканчивается. По крайней мере, то искусство, которое его породило.

16 июня 2014

Портрет художника в тусовке

Ретроспектива Владислава Мамышева, Новый музей, Санкт-Петербург

После трагической гибели Монро в бассейне балийского отеля в Москве и Петербурге прошло несколько его посмертных экспозиций. Они были абсолютно своевременны, имели поминальный характер, печаль наша была светла, и всем было понятно – серьезно говорить о том, каким художником был Владик и каким он войдет в историю искусства, будем много, но позже. Это позже настало быстро – сразу за выставкой в Новом музее Мамышев-Монро появится среди редчайших отечественных имен в основном проекте надвигающейся на Петербург «Манифесты». И конечно, логично ожидать большой выставки от галереи XL, которая работала с Монро наиболее последовательно и с которой связаны его самые крупные серии и отдельные произведения.

Проект Олеси Туркиной – Виктора Мазина («Олви Матур», как называл их Владик) носит подчеркнуто биографический и мифологический характер. Такое соединение более чем логично – биография Монро была настолько плотно мифологизирована, прописана, переписана, украшена и раскрашена им самим, что исследователям остается только скользить по расчищенной им для них колее. Кураторы предлагают зрителю выставки и читателю роскошного каталога к ней окунуться в «монрологию», науку, придуманную для нас все тем же Мамышевым-Монро. Первые опыты рисования портретов членов политбюро, изгнание из школы, служба в армии на Байконуре, психушка, встреча с Тимуром Новиковым, стенгазеты ленинградского андерграунда и московской тусовки, вхождение в феминистский дискурс, неоакадемизм, сменивший неоэкспрессионизм, гламур, политика, Москва, Бали, театр… В этом ли порядке, в другом ли – все эти точки на биографической карте поставлены были еще при жизни героя. И говорить о них кураторы явно способны исключительно одним со своим объектом языком – ставя себя, таким образом, на одну с ним доску и находясь по другую сторону сцены от своего зрителя.