26 октября 2016

Заблудившийся в поле чудес

Выставка Вадима Овчинникова «Штольни нирваны», Музей искусства Санкт-Петербурга XX–XXI веков

Вадим Овчинников (1951–1996) – легенда ленинградских 1980–1990‐х (ил. 31). Его работы всегда есть на групповых выставках «Новых художников», есть они в собраниях Русского музея и Московского музея современного искусства, художник постоянно поминается во всех исследованиях и мемуарах о том времени, но из обоймы главных возмутителей спокойствия времени Курехина/Новикова он выпал. Что исторически неверно: Овчинников приехал из Павлограда в Ленинград в 1973‐м и начиная с ранних 1980‐х участвовал во всех заметных вылазках неофициального искусства, был членом милостиво разрешенного КГБ Товарищества экспериментального изобразительного искусства, выставлялся той же милостью того же комитета в разрешенном рок-клубе, присоединился к «Новым художникам», ездил с ними и без них на обожавший перестроечных художников Запад, неоакадемистом за компанию не стал, но в конце жизни получил свою выставку в Русском музее и был любимцем кураторов и критиков.

Но «отдельность» Вадима Овчинникова связана не столько с биографическими обстоятельствами (он ушел одним из первых, в один год с Курехиным, и в победном шествии андерграундного некогда искусства по залам буржуазных галерей и аукционов не участвовал), сколько с самой сутью его искусства. На беглый взгляд Овчинников среди ленинградских «новых диких» совершенно свой и выделяется среди них прежде всего прохладной интонацией и замедленной репликой. Однако персональные его выставки рассказывают какую-то совсем не общую историю. В его работах слишком много живописи как таковой. Собственно, именно живопись и была главной его темой. Легкость, с которой Овчинников переходил от фигуративности к абстракции и обратно, от матюшинских световых объемов к клеевским одиноким, очень одиноким знакам, от филоновского точечного письма к экологическому «Зеленому квадрату», шла не от неуверенности в избранной манере, а, наоборот, от тотального погружения в тело живописи, которая в каждом конкретном случае требовала чего-то своего.

Его живопись – это прежде всего философия, буддизм, шаманство, смесь того и другого, языческая и советская символика, слова как знаки и слова как текст. Он шлет своим друзьям письма («мейл-арт»), но и в них символическая нагрузка куда больше, чем способно выдержать личное послание. Медитация как способ существования художника Овчинникова в своей мастерской перешла на его полотна. Куратор выставки Екатерина Андреева, в семейном собрании которой много работ Овчинникова, свидетельствует: «Его композиции, как живые существа, заново и по-разному открываются каждому дню, вызывая чувство совершающегося на глазах преображения. Самая фактура картин Овчинникова обладает изменчивостью природного пейзажа».