«Судьба же так капризна, — замечает А. Круглов, — и так скора на перемены, что, может быть, потом и шейх изменит образ мыслей… Пока же письма шейха — на лицо, и жалко было б упустить столь редкий в жизни случай. Река времени течет веками. Но раз волна прошла, ее уже не вернуть» (192).

О намерениях шейха Мубарака «сблизиться с Россией» сообщали, кстати, и работавшие в регионе русские военные разведчики. Так, офицер Генерального штаба, находившийся в то время в Месопотамии, в донесении от 11 апреля 1901 г. доводил до сведения своего руководства, что, по некоторым сведениям, шейх Мубарак рассматривал возможность «уступки русскому правительству части береговой полосы у города Кувейта для устройства угольной станции» (193).

Надо сказать, что англичане о контактах шейха Мубарака с русскими знали. Можно даже предположить, что шейх Мубарак преднамеренно допускал утечку информации о ведущейся им переписке с русскими консулами в Басре и Багдаде, чтобы получить большие дивиденды от англичан. Шейх Мубарак, докладывал английский консул в Басре, г-н Вратислав (15.05.1901), «ведет какую-то интригу с русским генеральным консулом в Багдаде. Контакты поддерживает через Аббаса Алиева, русскоподданного, мусульманина с Кавказа, посещающего Кувейт каждую весну для закупок овечьих шкур» (194).

Уместным представляется изложить здесь и содержание нескольких других донесений английских дипломатов, внимательно отслеживавших деятельность России в Персидском заливе. Так, 22 декабря 1897 г., то есть еще до описываемых нами событий, г-н Лох, генеральный консул Англии в Багдаде, ссылаясь на полученные им сведения о «деятельности русских агентов в Персидском заливе», высказывал предположение, что Россия, «положившая глаз на Кувейт», намеревается открыть там угольную станцию. Тему эту, как давал понять г-н Лох, активно продвигал в то время исполнявший обязанности русского консула в Багдаде В. Машков, «ярый, — как он его характеризует, — англофоб, неутомимый и чрезвычайно активный интриган». Есть основания полагать, писал г-н Лох, что «вопрос об угольной станции русских в течение ближайших месяцев встанет во весь свой рост» (195).

Данное сообщение, судя по всему, не осталось незамеченным в Лондоне. Уже 7 февраля 1898 г. государственный секретарь по делам Британской Индии лорд Гамильтон обратился с запросом по этому вопросу к британским властям в Индии. «Есть ли какое-либо подтверждение, — спрашивал он, — предполагаемым намерениям русских в отношении Кувейта?». Ответ, незамедлительно последовавший из Индии (09.02.1898), был кратким и лаконичным: «Подтверждений насчет означенных намерений России в отношении Кувейта нет» (196).