Бахрейн, этот «небольшой островок, неподалеку от Аравийского побережья» Персидского залива, сообщает он, играл исключительно важную роль в жизни «всего населения» Прибрежной Аравии и бассейна Персидского залива. В сезон «жемчужной охоты», с мая по октябрь, там собирались «тысячи парусных лодок со всех уголков Залива».
Прибыл Н. Богоявленский на Бахрейн на английском почтовом судне «Simla», расположившись, по его выражению, «между палубой и каютами». Но, как водится у англичан, всегда готовых к тому, чтобы поживиться на всех и вся, — «с оплатой по тарифу первого класса».
На судне этом, хотя и почтовом, замечает Н. Богоявленский, имелись пушки — для защиты от пиратов. Ими судно «салютовало всякий раз, и когда останавливалось напротив дворцов шейхов Мохаммеры и Маската, что льстило их самолюбию» (6).
Княжества Прибрежной Аравии, в том числе и Бахрейн, Н. Богоявленский посещал, имея на руках рекомендательные письма российских консулов. Путешествовать на Востоке без таковых, утверждал он, а тем более в Персидском заливе, — «совершенно невозможно», так как рискуешь остаться без крова, а главное — без защиты и протекции.
Шейха Мухаммада, одного из крупнейших торговцев жемчугом, к которому у него имелось рекомендательное письмо, Н. Богоявленский разыскал в центральном караван-сарае Манамы, в здании, окруженном амбарами, у дверей которых, на лавочках, «сидела масса индусов». Войдя в контору, находившуюся на втором этаже, Н. Богоявленский увидел, в правом углу, расположившегося на ковре, пожилого человека в окружении слуг и грудой наваленных перед ним писем. В другом конце комнаты «примостились несколько индусов с сундуками, наполненными рупиями» (индийская монета, равнявшаяся тогда, в пересчете на русские деньги, 64 копейкам). Секретарь торговца, разместившийся рядом со своим господином, писал под его диктовку письма, «тростниковой палочкой». По их прочтении шейх «прикладывал к ним свою печать, вырезанную из камня и вставленную в кольцо, которое носил на пальце».
Принимал шейх гостя-россиянина радушно. Пригласил на обед в «свой летний загородный дом, верстах в трех от Манамы». Доставили туда Н. Богоявленского на присланной за ним «чудной арабской лошади», то есть по всем правилам аравийского гостеприимства. Обедали прямо на берегу моря, сидя «на разостланных коврах с мягкими подушками», в компании с приглашенным на встречу «начальником турецкого гарнизона из Катифа».