Президент с выражением глубокой скорби объявляет от имени Конвента, что наказание, назначенное для Луи Капета, – смертная казнь.

В эту минуту вводят защитников. Десез объявляет, что прислан своим клиентом подать апелляцию к народу против приговора, произнесенного Конвентом. Он опирается на малое число голосов, решившее осуждение, и утверждает, что если уж в умах представителей возникли такие сомнения, то подобает предоставить разрешение их самой нации. Тронше присовокупляет, что, так как по строгости наказания соблюдены положения уголовного кодекса, то следовало бы по крайней мере соблюсти их и относительно гуманности форм, и что формой, требующей двух третей голосов, никак нельзя пренебречь. Почтенный старец Мальзерб в свою очередь говорит голосом, прерываемым рыданиями:

– Граждане, я не имею привычки говорить… И с прискорбием вижу, что мне отказывают во времени собраться с мыслями насчет способа подсчета голосов… Я имею сообщить вам много замечаний… но… Граждане, извините мое смущение и дайте мне времени до завтра, чтобы приготовиться изложить вам мои мысли.

Собрание тронуто слезами и сединами почтенного старца.

– Граждане, – отвечает Верньо трем защитникам, – Конвент выслушал ваш протест. Подать его было вашей священной обязанностью. Желаете ли вы, – обращается он затем к собранию, – объявить защитников Людовика почетными гостями?

– Да! Да! – звучит единодушный ответ.

Робеспьер просит слова и, напоминая о декрете, изданном против воззвания к народу, предлагает отвергнуть просьбу защитников. Гюаде требует отказа в апелляции, но соглашается дать Мальзербу сутки для объяснения. Мерлен из Дуэ утверждает, что нечего говорить о способе подсчета голосов, потому что уголовный кодекс, на который защитники ссылаются, если и требует двух третей для постановления о виновности, то для приложения наказания достаточно лишь безусловного большинства. В настоящем же случае виновность признана почти единогласно, поэтому не важно, что наказание постановлено простым большинством.

Вследствие всех этих замечаний Конвент переходит к очередным делам по протесту защитников, объявляет апелляцию несостоятельной, а вопрос об отсрочке казни откладывает до следующего дня. Но 18-го числа кто-то уверяет, будто перечисление голосов сделано неточно, и требует начать его сначала. Весь день проходит в спорах, наконец расчет признается верным, но вопрос об отсрочке приходится снова отложить.

На следующий день в конце концов обсуждают и этот последний вопрос, что подвергает риску весь процесс, потому что отсрочка стала бы для Людовика XVI спасением. Истощив все доводы при обсуждении вопросов о наказании и воззвании к народу, жирондисты и все, кто хотел спасти короля, не знали, за какие еще хвататься средства; они привели еще несколько политических соображений, но им ответили, что если Людовик ХУ1 умрет, то державы вооружатся, чтобы отмстить за него; если он будет жив и будет содержаться в тюрьме, то державы всё равно вооружатся, чтобы освободить его; и что, следовательно, результат будет одинаковым.