Эджуорт предложил королю отслужить обедню. Коммуна сначала думала возражать, но потом согласилась и послала в соседнюю церковь требовать нужную утварь. Король лег около полуночи, наказав Клери разбудить его ранее пяти часов. Эджуорт бросился на другую постель; Клери остался у кровати своего господина, дивясь мирному сну его перед казнью.

В Париже в это время происходили ужасные сцены. Местами бушевали несколько возмущенных приговором человек, но парижане в целом, равнодушные или устрашенные, хранили неподвижность и молчание. Один молодой лейб-гвардеец по имени Пари решил отмстить за смерть Людовика XVI одному из его судей. Маркиз Лепелетье де Сен-Фаржо, подобно многим представителям своего звания, подал голос за смерть короля с целью заставить забыть свое рождение и состояние. Он более других возбудил негодование роялистов именно тем, что принадлежал к высшему сословию. Двадцатого января вечером в одном из ресторанов Пале-Рояля кто-то указал на него Пари, когда маркиз садился за стол. Молодой человек, закутанный в большой плащ, подходит к нему и говорит:

– Это ты, злодей Лепелетье, подал голос за смерть короля?

– Да, – отвечает тот, – но я не злодей; я подал голос по совести.

– На тебе, вот твоя награда, – тихо говорит Пари и вонзает ему в бок саблю. Лепелетье падает, а убийца исчезает так проворно, что его не успевают схватить.

Весть об этом происшествии быстро облетела город; о нем толковали в Конвенте, у якобинцев, в коммуне; она как будто подтверждала слухи о заговоре роялистов, имевшем целью вырезать левую сторону и освободить короля у самого эшафота. Якобинцы объявили, что не закроют заседания, и послали новых комиссаров ко всем властям и секциям, чтобы поддержать их усердие и поставить под ружье все секции.

Двадцать первого января, когда в Тампле бьет пять часов, король просыпается, зовет Клери и совершенно спокойно одевается, радуясь, что сон подкрепил его силы. Клери разводит огонь, переставляет комод и превращает его в алтарь. Эджуорт в облачении начинает при помощи Клери служить обедню, и король слушает ее на коленях, с глубокой набожностью. Причастившись

Святых Тайн, он встает с обновленными силами и спокойно ждет минуты отъезда. Он требует ножницы, желая обстричь свои волосы и избавиться от позора выносить эту операцию от рук палача, но коммуна из недоверия отказывает.

Между тем во всей столице били барабаны. Все лица, принадлежавшие к вооруженным секциям, собирались дружинами с полнейшей покорностью; те, кого ничто не обязывало играть роль в этот ужасный день, прятались по домам. Двери и окна были заперты, и каждый у себя ждал развязки печальной драмы. Ходили толки, что четыреста или пятьсот преданных людей должны броситься на карету и похитить короля. Конвент, коммуна, исполнительный совет, якобинцы – все заседали в полном составе.