Но Англия своим всесильным золотом вывела прусского короля из колебаний и убедила продолжать войну. Она заключила с ним в Гааге трактат, которым Пруссия обязывалась поставить в распоряжение коалиции 62 тысячи человек; начальником этой армии назначался пруссак, а будущие ее завоевания принадлежали обеим морским державам – Англии и Голландии. Эти две державы обещали выдавать Пруссии на содержание войск по 50 тысяч фунтов каждый месяц, а кроме того выдавать им хлеб и фураж; сверх этой суммы они давали еще 30 тысяч фунтов на первые расходы по открытию кампании и 100 тысяч на возвращение войск в прусские владения. На этих условиях Пруссия согласилась продолжать начатую невыгодную войну.

Австрийскому дому дела не было до того, что происходило во Франции, с тех пор как королева, супруга Людовика XVI, умерла на эшафоте. Революционная зараза была менее опасна для этой страны, нежели для всякой другой. Стало быть, она продолжала войну с Францией уже только из мести, вследствие принятого на себя обязательства и из желания поживиться несколькими крепостями в Нидерландах. Австрия принималась за дело горячее Пруссии, но, в сущности, немногим деятельнее, так как только укомплектовала и заново организовала свои полки, но числа их не увеличила. Большая часть ее войск находилась в Польше, потому что и ей, подобно Пруссии, приходилось думать о Висле не меньше, чем о Рейне, и Галиция занимала ее не менее Бельгии и Эльзаса.

Швеция и Дания благоразумно хранили нейтралитет и на софизмы Англии возражали, что международное право незыблемо, что нет ни малейшего повода нарушать его по отношению к Франции и применять к целой стране блокадные законы, применяемые только к осажденным городам; что датские и шведские суда хорошо принимают во Франции и они находят там вовсе не варваров, а правительство, честно поступающее с иностранными коммерсантами и оказывающее им всякое внимание; что, следовательно, нет причины прерывать обоюдно выгодные сношения. Мало того, Швеция и Дания, несмотря на то, что Россия как будто склонялась на сторону Англии, упорствуя в своем решении сохранить твердый и осторожный нейтралитет, заключили между собой договор, которым обязывались отстаивать права нейтральных народов и наблюдать за исполнением статьи трактата 1780 года, закрывавшей Балтийское море для вооруженных судов держав, не имевших на этом море портов. Таким образом, Франция могла надеяться и дальше получать с севера хлеб, лес и пеньку.

Немецкие государи следовали импульсу, получаемому от Австрийского дома. Швейцария, охраняемая своими горами и избавленная от необходимости принимать участие в ссоре, по-прежнему оставалась в стороне и прикрывала своим нейтралитетом восточную границу Франции, самую открытую из всех. Она делала на континенте то, что американцы, шведы и датчане делали на море: она оказывала помощь французской торговле и получала ту же награду. Она поставляла Франции лошадей, в которых нуждались ее армии, и скот, которого не хватало с тех пор, как война опустошила Вогезы и Вандею; она вывозила товары французских мануфактур и стала выгодной посредницей в торговле.