Ландреси, стянуть большую часть войск на этот пункт и идти вперед, оставляя по флангам два корпуса, один во Фландрии, другой на Самбре. В то же время лорд Мойра должен был высадить свои войска в Вандее и со своей стороны тоже идти на Париж.

Брать Ландреси, имея уже Валансьен, Конде и Ле-Кенуа, было совершенно лишним; весьма умно было прикрыть свои сообщения с Самброй, но не имело смысла оставлять корпус во Фландрии, когда требовалось образовать большую наступательную силу; наконец, диверсия из Вандеи сделалась невозможной, потому что Вандея пала. При сличении проекта с событиями мы увидим всю тщету этого плана, сочиненного, разумеется, в Лондоне.

Коалиция, повторяем, развернула не очень большие средства. Истинно деятельных держав в этот момент в Европе было три: Англия, Россия и Франция. Англии нужно было завладеть всеми морями, России – защитить Польшу, а для Франции речь шла о спасении самого существования и свободы, и она ради этого жизненного вопроса явила небывалый в истории пример энергии и геройства.

Постоянная реквизиция, постановленная декретом от августа 1793 года, уже доставила армиям большое подспорье и отчасти стала причиной побед, которыми окончилась кампания, но все результаты этой великой меры должны были обнаружиться лишь в следующую кампанию. Благодаря этому чрезвычайному движению миллион двести тысяч человек бросили дома и прикрыли собой границы или наполнили части внутри страны. Уже приступили к формированию бригад из этих новых солдат. Один линейный батальон соединялся с двумя батальонами ополченцев, и получались превосходные полки. По этому плану было уже организовано 700 тысяч человек, которые тотчас же были отосланы на границы и в крепости.

Считая гарнизоны, на севере было 250 тысяч человек, 40 тысяч – в Арденнах, 200 – на Рейне и Мозеле, 100 – в Альпах, 20 – в Пиренеях и 80 – от Шербура до Да-Рошели. Экипировку обеспечили такими же необычайными и быстрыми средствами. Устроенные в Париже и в провинциях оружейные заводы скоро достигли требуемой мощности и произвели множество пушек, ружей и сабель. Комитет общественного спасения, искусно используя особенности французского характера, сумел ввести в моду изготовление селитры; была даже издана инструкция, образцовая по простоте и ясности, учившая всех граждан самим выщелачивать землю в подвалах и погребах. Кроме того, комитет нанял нескольких химиков и поручил им научить граждан техническим приемам. Скоро этот новый обычай стал привычным, горожане передавали друг другу полученные наставления, и каждый дом поставил по нескольку фунтов этой драгоценной соли. Целые кварталы собирались, чтобы с торжеством нести в Конвент или к якобинцам самодельную селитру. Придумали празднество, на котором каждый желающий клал свое приношение на Алтарь Отечества. Селитре придавались разные символические формы, расточались всевозможные замысловатые эпитеты: то ее называли соль-мстительница, то соль-избавительница. Народ забавлялся этим, но в то же время поставлял значительные количества селитры – и цель правительства была достигнута.