Ничто не могло быть хуже такого бездействия в Бельгии, в окрестностях Антверпена и на берегах Мааса. Лучшим средством ускорить взятие четырех утраченных крепостей было бы удалить от них большие армии, которые могли подать им помощь. Пользуясь беспорядком, в который повергли союзников победа при Флёрюсе и последовавшее за ней отступление, легко было бы дойти до Рейна. К несчастью, еще не знали великого искусства пользоваться победой, искусства самого редкого, так как оно предполагает не только удачную атаку, но и обширные комбинации.

Чтобы ускорить сдачу четырех крепостей, Конвент издал свирепый декрет, наподобие тех, что выходили от прериаля до термидора. Основываясь на том, что союзники заняли четыре французские крепости и всё дозволено, чтобы удалить неприятеля со своей земли, Конвент постановил, что если спустя сутки после заявленного требования неприятельские гарнизоны не сдадутся, то по взятии крепостей они будут вырезаны все до одного. Гарнизон Ландреси сдался. Комендант Конде дал следующий прекрасный ответ: «Одна нация не имеет права декретами постановлять бесчестье другой». Ле-Кенуа и Валансьен продолжали защищаться. Комитет, чувствуя несправедливость подобного декрета, пошел на хитрость, чтобы обойти исполнение и вместе с тем не ронять достоинства Конвента, заставляя его отменить декрет. Предположили, что декрет, не будучи формально сообщен комендантам этих крепостей, им неизвестен, и приказали генералу Шереру, прежде чем сообщать его, провести осадные работы с такой энергией, чтобы, когда последует сообщение, она могла служить оправданием капитуляции. Действительно, Валансьен сдался 29 августа, Конде и Ле-Кенуа – в последующие дни.

Эти крепости, так дорого стоившие союзникам в предыдущую кампанию, были возвращены Франции без больших усилий, и у неприятеля не осталось ни одного пункта на французской территории в Нидерландах, тогда как французы, напротив, занимали всю Бельгию, от Мааса до Антверпена.

Моро между тем взял Л’Эклюз и опять стал в линию. Шерер послал Пишегрю бригаду Остена, а сам со своей дивизией примкнул к Журдану. Благодаря этому соединению Северная армия под началом Пишегрю дошла до 70 с лишним тысяч человек, а армия Мааса под началом Журдана – до 116 тысяч. Администрация, истощенная усилиями, которые потребовались, чтобы быстро экипировать эти армии, недостаточно успешно снабжала их всем необходимым. Этот недостаток пополнялся реквизициями, производимыми с умеренностью, и доблестью военных. Солдаты научились обходиться без самого необходимого, они уже не имели палаток, а устраивались под шалашами из ветвей. Офицеры, не получая жалованья или получая его ассигнациями, жили как простые солдаты, ели тот же хлеб, так же ходили пешком, так же несли за плечами ранец. Республиканская восторженность и победы поддерживали эти войска, храбрее которых Франция никогда не имела.