На следующий день в Париже опять царили шум и смятение. Мирные жители жаловались, что никому нет покоя от этих двух озлобленных партий, которые никогда не дадут покоя обществу. Одни приписывали покушение на жизнь Тальена якобинцам, другие – аристократам; иные даже говорили, что Тальен по примеру Гранжнева перед 10 августа сам велел прострелить себе плечо, чтобы обвинить в этом якобинцев и иметь предлог потребовать их роспуска. Лежандр, Мерлен из Тионвиля и другие друзья Тальена с запальчивостью бросились утверждать, что вчерашнее покушение совершено якобинцами. «Тальен, – говорили они, – не изменил делу Революции, однако есть бешеные, которые утверждают, будто он предался умеренным и аристократам. Следовательно, никак не этим последним могло прийти в голову покуситься на его жизнь; а только тем, кто его обвиняет, то есть якобинцам.

Мерлен указал на их последнее заседание и привел следующие слова Дюгема: «Жабы Болота поднимают головы; тем лучше – легче будет их срубить». Мерлен с обычной своей смелостью требовал роспуска этого знаменитого общества, которое, прибавлял он, оказало в свое время величайшие услуги, способствовало низвержению престола, но теперь, когда нет более престола, старается низвергнуть самый Конвент.

Заключения Мерлена не были приняты, но факты, по обыкновению, отослали комитетам для составления о них доклада. Так уже много раз поступали с вопросами, разделявшими партии. Были затребованы доклады по вопросам печати, ассигнаций, максимума, реквизиции, о причинах застоя в торговле, наконец, обо всем, что стало поводом к несогласиям и раздорам. Теперь решено было слить все эти доклады в один и поручить Комитету общественного спасения представить общий доклад «о настоящем положении Республики». Составление этого доклада возложили на Робера Ленде как на человека, лучше всех знакомого с положением дел, так как он был членом еще первого комитета, и наименее заинтересованного лично в этих вопросах, так как он был занят исключительно службой отечеству, взяв на себя громадный труд заведования продовольствием и перевозками.

Этого доклада и декретов, к которым он должен был подать повод, ждали с нетерпением, а пока продолжались волнения. В саду Пале-Рояля собиралась молодежь, образовавшая движение против якобинцев. Там читали газеты и брошюры, в большом числе выходившие против недавних революционных порядков и продававшиеся в книжных лавках галерей Пале-Рояля. Часто эта молодежь разбивалась на группы и отправлялась мешать заседаниям якобинцев.

В день второй санкюлотиды[17] составляется такая группа из молодых людей, которые, чтобы отличить себя от якобинцев, одевались тщательно, носили галстуки и получили прозвище мюскадены. Кто-то в этой группе сказал: если что случится, надо держаться Конвента, а якобинцы – лишь интриганы и злодеи. Один якобинец решил ответить на это, и завязалась драка. Прибежала гвардия, разогнала сборище, уже весьма значительное, и тем помешала общей схватке.