Он не мог набрать документов для этого странного процесса, потому что требовались доказательства того, что происходило в самих комитетах, чтобы судить, до какой степени обвиненные члены были причастны к тирании Робеспьера. Лекуэнтр мог сослаться по каждому пункту только на гласность фактов, на речи, произнесенные у якобинцев и в Конвенте, на подлинники нескольких приказов об аресте – а всё это само по себе ничего не доказывало. При каждом новом обвинении монтаньяры сердито кричали «Документы! Документы!» и не позволяли Лекуэнтру говорить, не приводя письменных доказательств. Он же, по большей части не имея возможности привести таковые, обращался к воспоминаниям собрания, спрашивал, не считали ли всегда присутствующих Бийо, д’Эрбуа и Барера во всем согласными с Робеспьером? Но это доказательство – единственно, впрочем, возможное – только показывало всю нелепость подобного процесса. С такими уликами можно было бы доказать, что Конвент являлся сообщником комитета и что вся Франция стала сообщницей Конвента.

Монтаньяры не давали Лекуэнтру договорить, кричали «Ты клеветник!» и заставляли перейти к следующему пункту. Как только он читал его, всё повторялось снова. Так Лекуэнтр дошел до двадцать шестого пункта и не сумел ничего доказать. После продолжительного и бурного заседания Конвент объявил обвинение Лекуэнтра ложью и клеветой и восстановил честь комитетов.

Эта сцена возвратила Горе всю ее энергию, а Конвенту – некоторую долю прежнего почтения к Горе. Однако Бийо-Варенн и Колло д’Эрбуа не захотели оставаться членами Комитета общественного спасения. Барер выбыл из него по жребию, Тальен – добровольно. Их места заняли Дельма, Мерлен из Дуэ, Кошон и Фуркруа. Итак, из членов прежнего, великого комитета оставались уже только Карно, Приёр из Кот-д’Ора и Робер Ленде. Из Комитета общественной безопасности тоже выбыла четверть членов: Эли Лакост, Вулан, Вадье и Моиз Бейль. Давид, Жаго, Лавиконтери были исключены перед тем постановлением Конвента. Приходилось назначать новых членов. Были назначены: Бурдон, депутат Уазы, Коломбель, Меоль, Клозель, Матье, Лесаж-Сено.

Одно неожиданное и совершенно случайное происшествие еще увеличило общее волнение: пороховой склад в Гренеле загорелся и взорвался. Этот страшный взрыв наполнил Париж ужасом, и все воображали, что он произошел вследствие нового заговора. Якобинцы обвиняли в нем аристократов, а аристократы якобинцев. За этим происшествием последовало еще одно. Вечером 9 сентября (23 фрюктидора) Тальен возвращался домой. Вдруг какой-то человек, закутанный в плащ, кинулся на него со словами «Я тебя ждал! Ты не уйдешь от меня!», выстрелил в него в упор и раздробил плечо.