Выражение столь возвышенных и справедливых воззрений заключало в себе строгую критику политики Европы, и результаты, которые Швейцария ныне пожинала, были достаточно разительным доказательством мудрости этих воззрений. Австрия, завидуя успехам ее торговли, хотела стеснить Швейцарию блокадой, но последняя обратилась с протестом к Вюртембергу и соседним государствам, и в отношении нее была проявлена справедливость.

Итальянские державы желали мира, по крайней мере те, кто за свою неосторожность могли со временем подвергнуться большим неприятностям. Пьемонт, хоть и истощенный, потерял столько, что вынужден был опять прибегнуть к оружию. Но Тоскана, против воли выведенная из нейтралитета английским посланником, который грозил ей эскадрой и дал срока всего двенадцать часов, – нетерпеливо желала возвратиться к своей прежней роли, в особенности с тех пор, как французы стали у самых ворот Генуи. Великий герцог открыл переговоры, окончившиеся договором, заключение которого представляло меньше всего затруднений.

Дружба и доброе согласие начали восстанавливаться между обоими государствами, и великий герцог возвратил Республике хлеб, отнятый у французов в его портах в минуту объявления войны. Договор этот, выгодный для Франции в части торговли с Югом, и в особенности из-за торговли хлебом, был заключен 9 февраля (21 плювиоза).

Венеция, отзывавшая своего посла из Франции, объявила, что пошлет другого. Папа тоже изъявлял сожаление об оскорблениях, нанесенных французам. Неаполитанский двор, введенный в заблуждение страстями слишком пылкой королевы и интригами Англии, и не думал о переговорах и утешал коалицию несбыточными обещаниями. Испания по-прежнему нуждалась в мире и, по-видимому, ждала, чтобы ее принудили к нему новые поражения.

Едва ли менее важны, по причине ожидаемого нравственного воздействия, были переговоры, начатые с непокорными провинциями в Нанте. Мы видели выше, как вожди Вандеи, несогласные между собою, почти оставленные поселянами, располагая лишь горстью заигравшихся любителей войны, теснимые со всех сторон республиканскими войсками, наконец согласились вступить в мирные переговоры. Мы видели, как Шаретт принял предложенное ему свидание близ Нанта; как генерал-майор, назначенный уехавшим Пюизе, барон Корматен, вызвался быть посредником в переговорах с Бретанью, как он разъезжал по краю, колеблясь между желанием обмануть республиканцев, договориться с Шареттом, переманить Канкло и честолюбивой мыслью сделаться главным инициатором примирения этого знаменитого края. Общим сборным пунктом был назначен Нант, встречи должны были начаться в замке Да Жонэ, на расстоянии одного лье от города, 12 февраля (24 плювиоза).