Австрийские уполномоченные опять не нашлись что возразить. Венский двор уступил и назначил конференции в Удино, в венецианских владениях, с целью приблизить место переговоров к Вене. Они должны были начаться 1 июля. Весьма озабоченный устройством вновь им образуемых республик, желая, кроме того, следить за событиями в Париже, Бонапарт хотел оставаться в Милане, а не отправляться в Удино и тем давать Тугуту повод обмануть его. Он послал в Удино Кларка и объявил, что лично прибудет лишь тогда, когда убедится – с помощью объема полномочий обоих договаривающихся лиц и хода переговоров – в добросовестности венского двора. И в самом деле, Бонапарт не ошибся: более чем когда-либо обманутый жалкими агентами роялистской фракции, Венский кабинет льстил себя надеждой, что революция освободит его от необходимости договариваться с Директорией, вследствие чего отправил странные ноты, вовсе не соответствующие ходу переговоров. В этих нотах говорилось, что венский двор хочет строго держаться в пределах прелиминариев и – вследствие того – договариваться об общем мире в Берне; что трехмесячный срок, определенный прелиминариями для заключения мира, не может быть понимаем иначе, чем считая его со времени конгресса. На основании этого, строго держась условий прелиминариев, венский двор требовал общего конгресса всех держав. Кроме того, ноты заключали горькие жалобы по поводу событий в Венеции и Генуе; утверждали, что эти события нарушают Леобенские прелиминарии и что Франция обязана дать за них удовлетворение.

Бонапарт страшно разгневался, получив эти странные ноты. Первой его мыслью было немедленно собрать все дивизии, начать наступление и вновь идти на Вену, чтобы теперь уже не ограничиться такими умеренными условиями, как в Леобене. Его остановило, однако, внутреннее состояние Франции и конференции в Лилле; он думал, что в этих важных обстоятельствах следует предоставить Директории решать, что делать. Бонапарт удовольствовался тем, что заставил Кларка написать энергичную ответную ноту. Сущность ее заключалась в том, что теперь уже несвоевременно требовать конгресса, от которого отказался даже венский двор, назначив конференции в Удино; что в настоящее время к этому конгрессу не остается более повода, поскольку союзники Австрии отделились от нее и намереваются договариваться поодиночке, как доказали лилльские конференции; что трехмесячный срок не может быть понимаем иначе как со дня подписания условий в Леобене; что, наконец, прелиминарии не были нарушены в отношении Венеции и Генуи, обе эти страны могли переменить форму своего правления, не спрашиваясь кого-либо, и что, впрочем, заняв Истрию и Далмацию против всяких письменных условий, Австрия нарушила прелиминарии гораздо больше. Ответив таким твердым и достойным образом, Бонапарт предоставил всё Директории и ожидал ее приказаний, рекомендуя решаться скорее, дабы не дождаться неблагоприятного для военных действий времени года, если бы оказалось необходимым начать новую кампанию.