Депутация Германской империи возражала, утверждая, что линия Рейна должна представлять одинаковую безопасность для обеих наций; что эта-то причина и являлась главным основанием для требования ее со стороны Франции; такой безопасности не существовало бы для Германии, если бы Франция удержала за собой все наступательные пункты. Итак, депутация Империи предлагала естественной линией раздела тальвег, то есть середину главного судоходного русла. Все острова вправо от этой линии принадлежали бы Германии, влево – Франции, ставя таким образом между двумя народами естественную преграду – главное судоходное русло. Вследствие такой точки зрения депутация требовала разрушения укреплений Касселя и Келя и отказывалась от уступки пятидесяти акров против Гюнингена; она не желала, чтобы Франция сохраняла наступательные пункты, в то время как Германия все их теряет. С меньшими уже основаниями она отказывалась от срытия Эренбрайтштайна, сохранение которого было несовместимо с безопасностью Кобленца. Австрия соглашалась предоставить свободу судоходства по Рейну, но требовала свободы навигации на всем его течении и желала, чтобы Франция принудила Батавскую республику признать эту свободу.

Что касается свободы судоходства по рекам внутри Германии, последнее уже выходило из пределов ведения австрийцев и составляло частное право каждого отдельного государства. Она соглашалась на сохранение бичевой полосы[46], всё же, что относилось к заставным пошлинам и их уничтожению, находила подлежащим обсуждению в отдельном торговом договоре. Касательно земель, уступаемых Франции, депутация полагала, что их долги должны остаться на них же, поскольку долг, по определению права, неотделим от залога, и требовала, чтобы имения иммедиатизированного дворянства[47] рассматривались как частная собственность и были оставлены за ним. Кроме того, депутация требовала, чтобы французские войска очистили правый берег и прекратили блокаду Эренбрайтштайна, так как она уже довела его жителей до голода.

Такие противоположные притязания привели к появлению в течение лета ряда нот и контрнот. Наконец, к августу и сентябрю 1798 года французскими уполномоченными была принята черта тальвега. Франция соглашалась на срытие Касселя и Келя, но требовала на Рейне, на высоте Майнца, остров Петерзау, имевший весьма большое значение для этой крепости; Империя, со своей стороны, соглашалась на разрушение Эренбрайтштайна, а также на свободное судоходство по Рейну и уничтожение заставных пошлин.

Оставалось условиться относительно торговых мостов, имущества иммедиатизированного дворянства, законов об эмигрантах на уступаемых землях и, наконец, долгов, лежащих на последних. Светские владетели заявили, что следует пойти на любые уступки, совместные с честью и безопасностью Империи, чтобы достичь мира, столь необходимого Германии. Большая часть князей желала заключения мирного договора; их к этому склоняла Пруссия. Что же до Австрии, она, напротив, стала мешать ходу переговоров и возбуждать неудовольствие духовных владетелей. Представители Империи, высказываясь за мир, тем не менее соблюдали из страха перед Австрией большую осторожность и старались лавировать между ней и Пруссией. А французские уполномоченные выказывали крайнюю суровость в обхождении и держались в стороне от всех.