В декабре 1903 г. русский консул в Бендер-Бушире Пассек сообщал, что, согласно полученной им информации, «султан Турции просил германское правительство, и самого императора Вильгельма», оказать ему помощь в противодействии «замыслам Великобритании в Персидском заливе», и в этих целях направить туда «германские броненосцы». Однако «ходатайство это было отклонено императором под тем предлогом, что появление германской эскадры в означенном заливе» побудило бы и другие державы, «в особенности Россию, прибегнуть к такой же мере». Одновременное же присутствие в Персидском заливе нескольких эскадр повлекло бы за собой «последствия совершенно противоположные желаниям султана» — еще больше «взволновало бы» прибрежных арабов, «нежели появление одной эскадры»[437].

Англичане понимали, отмечается в отчетах российских дипломатических миссий в Персии и Месопотамии, что во взглядах русского правительства в отношении политики Российской империи в зоне Персидского залива «произошли резкие перемены». У бриттов не оставалось ни малейшего сомнения в том, что Санкт-Петербург обратил «серьезное внимание на Персидский залив»[438]. Потому и реагировали они на действия России жестко и изобретательно.

Успехи российской дипломатии и торговли в зоне Персидского залива, ставшие результатом активно проводимой там Санкт-Петербургом «политики дела», не на шутку встревожили английскую политическую элиту и ее истеблишмент в целом. Особо пугал британцев, по словам российских дипломатов, «вид русских боевых кораблей в Персидском заливе», равно как и «эффективная деятельность там российских консулов»[439].

Учитывая те подозрения, что вызвал у англичан любой шаг русских в Персидском заливе, замечает в своей книге «Персидская проблема» Вайхем, появление там русских боевых кораблей «произвело среди англичан волнение большее, чем явление новой кометы»[440].

Донесения на этот счет неоднократно направлял в Лондон (21 сентября 1899 г., 6 сентября 1900 г., 7 ноября 1901 г.) лорд Керзон, вице-король британских владений в Индии. Указывая на то, что вследствие новой внешней политики России на Востоке вопрос о Персии и Персидском заливе «вот-вот превратится в критическую точку азиатской политики Англии», призывал официальный Лондон дать решительный отпор «русским устремлениям в Персидском заливе». Не допустить укрепления там политических интересов России «за счет ущерба интересов Великобритании», «не упустить политического первенства», завоеванного Англией «ценой огромных затрат, сил и средств». Приобретение русским правительством «политических прав» в этом районе мира, резюмировал он, представляло бы собой «серьезную опасность» для интересов Британской империи[441].