Нужно отметить, что сэр Перси Кокс, служивший политическим агентом в Маскате (1899–1904), а потом и политическим резидентом Британской империи в Персидском заливе, хорошо разбирался в межплеменных отношениях в Аравии, имел доверительные связи с шейхами многих влиятельных племен. Его по-праву можно считать профессионалом высокого класса, одним из самых талантливых, пожалуй, представителей британских колониальных властей в Аравии.

Поскольку никаких практических договоренностей относительно границ между Ираком, Трансиорданией, Кувейтом и уделом Ибн Са’уда достичь на встрече в Мухаммаре не удалось, то набеги ихванов на эти территории заметно участились. Складывавшаяся ситуация, подрывавшая безопасность в землях, находившихся под протекторатом Англии, требовала незамедлительного решения всего комплекса пограничных вопросов.

На территорию Кувейта в то время совершали набеги не только ихваны, но и участники конфедерации племен мунтафиков, обитавшие в Южном Ираке, на берегах Евфрата. Традиционно, зимой и весной, они откочевывали со своими стадами в земли Кувейта. Семейство Аль Са’дун, стоявшее во главе мунтафиков, утверждало, что они, дескать, — потомки Пророка Мухаммада, и принадлежат к шарифам Мекки, что отодвинулись в Месопотамию из Неджда, в начале XVI столетия[507]. Проживая там и управляя мунтафиками, оставались независимыми от турок до 1863 г., когда генерал-губернатор (вали) Багдада присвоил главе семейства Аль Са’дун титул каиммакама, и подвел их род с подвластными ему племенами под сюзеренитет Турции.

Восстание ихванов, возглавленное шейхами мятежных племен, улемы, надо сказать, не поддержали. Они отлично усвоили и приняли к исполнению главное правило-требование Ибн Са’уда: фитну, то есть мятеж и смуту, — предотвращать непременно, и во что бы то ни стало. Шейхи, воспротивившиеся воле Ибн Са’уда, не согласились, как они говорили, с «изъятием у них власти» и установлением в даирах (местах традиционного обитания) их племен абсолютной власти эмира. Считали, что Ибн Са’уд, призывавший к чистоте ислама, сам нарушил некоторые его нормы, разрешив, к примеру, такие нововведения, как телеграф и автомобиль. Не одобряли они — по той же причине — и «изыскание им помощи у неверных». Высказывали недовольство установлением Ибн Са’удом территориальных ограничений на газу (набеги) на северо-западе и северо-востоке Неджда, где некоторые земли традиционных некогда кочевий аравийских племен вошли в состав вновь образованных монархий — Ирака и Трансиордании. Бедуины никак не могли понять, почему им вдруг запретили газу, многовековой обычай предков и лучшее в жизни кочевника времяпрепровождение. Объяснить им, что набеги на чужие земли в сложившихся новых исторических реалиях оборачивались для Неджда серьезными осложнениями в его отношениях с соседями и патронирующей их Англией, Ибн Са’уд, как не старался, так и не смог. Принять все это, глубоко чуждое их характеру и мировоззрению кочевников, они не захотели[508].