В 1832 г. положение англичан в Мохе осложнилось. Связано это было с тем, что один из албанских офицеров Мухаммада ‘Али, служивший в Джидде, некто Теркс Бильмез (Turkce Bilmeze), учинил мятеж и захотел создать независимый пашалык. Египетские войска мятеж тот быстро подавили. Но вот сам его зачинщик с группой своих сторонников бежал в Тихаму, где укрылся и объявил об образовании независимого удела с центром власти в Мохе. Выпроводить его из Мохи имам Йемена оказался не в силах.

Вскоре офицер этот заявил и о своих претензиях на Аден. Направил к правителю Адена специальную миссию. Султан Лахджа принял «гостей» из Мохи радушно. Устроил для них пышный банкет, на котором практически всех их и «поставили на мечи».

В 1833 г., во время турецко-египетской войны 1831–1833 гг., когда египетские войска нанесли сокрушительное поражение туркам в Сирии и могли продолжить поход и занять Константинополь, если бы в ход событий не вмешались великие державы, в том числе та же Англия, Мухаммад ‘Али проинформировал англичан, что планирует войти в Йемен. Подчеркнул, что цель похода – помочь имаму «навести тишину и порядок в Мохе». Но, не дождавшись ответа с их стороны, захватил Моху, и изгнал из нее «бунтаря-албанца». Вот тогда-то англичане и осознали, что с переходом Мохи в руки Мухаммада ‘Али под контроль египтян подпало все Восточное побережье Красного моря. Когда же в начале 1837 г. Мухаммад ‘Али забрал на какое-то время в свои руки и Таиз, хорошо, к слову, проплатив за него дяде имама, то британцы всполошились уже не на шутку.

В свете результатов «йеменской кампании» Мухаммада ‘Али вопрос об английском военно-сторожевом посте и угольной станции на морском пути из Индии в Суэц встал уже перед Лондоном во весь рост. В августе 1837 г. генерал-губернатор Бомбея в официальном обращении в Лондон решительно высказался за то, чтобы заполучить в распоряжение Англии, и как можно скоро, территорию в бассейне Красного моря или «вблизи от него». Подчеркнул, что считает это «абсолютно необходимым».

Обратились к соображениям на этот счет С. Хэйнса, рекомендовавшего в своем рапорте в качестве такого поста Аден. Располагался он на полпути между Бомбеем и Суэцем, с гаванью, доступной для всех типов судов, днем и ночью. Всего в 7–8 днях от него, если передвигаться на верблюдах, находилась Сана’а’; близко к Адену располагались и главные места произрастания кофе. Для торговли с Аденом были открыты богатые города Хадрамаута. Единственное, чего не хватало Адену, чтобы стать одним из центров коммерции в Индийском океане, отмечал С. Хэйнс, так это должного пирса, приспособленного для круглосуточной разгрузки и загрузки судов и угольной станции.