Флот имама в 1775 г. состоял из четырех больших, построенных в Бомбее судов, каждое из которых имело на вооружении по 40 орудий; 25 местных галиотов с 8–14 пушками каждое, а также большого числа крупнотоннажных аравийских парусников доу и барж.

Доходы в казну давли портовые и таможенные сборы (от 3 до 5 лаков в год; 1 лак равнялся 100 000 рупий или 10 000 фунтов стерлингов), а также налоги, взимавшиеся с населения, а именно: ‘ушр (десятина) – налог на торговцев; харадж – поземельный налог; закат – налог на скот, имущество и доходы мусульман. Поступала в распоряжение имама и садака (добровольные отчисления мусульман на нужды бедных и обездоленных), собиравшаяся губернаторами городов и провинций[269].

В 1775 г. имам Ахмад и верховный вождь племен кавасим, шейх Рашид, опять повздорили и начали враждовать. Надо сказать, что племена кавасим, сильные в то время, как никогда прежде, доставляли торговцам Омана немало хлопот, и на море, и на суше. Организовывали дерзкие набеги на морские и верблюжьи караваны. Так продолжалось два года. В 1777 г. шейха Рашида у руля власти в уделе племен кавасим сменил его сын, шейх Сакр. Противники встретились и заключили договор о мире.

В июле 1775 г. в Маскатской бухте бросил якорь английский фрегат «Морской конек» (Seahorse) под командованием капитана Фармера, прибывший из Бушира. Заход этого фрегата в Маскат, где он простоял два месяца, примичателен тем, что среди его гардемаринов находился Горацио Нельсон, будущий командующий британского флота, разгромивший французов при Абукире.

В том же году имам Ахмад отправил в Мангалур, на судне «Рахмани», в сопровождении двух боевых кораблей, своего посланца, чтобы он выяснил причину приостановки поставок риса в Оман. Посланца приняли радушно, и объяснили, что причиной тому – действия мангалурских пиратов. Посланец попросил предоставить в его распоряжение местного лоцмана, хороша знавшего прибрежные воды, и со своим отрядом атаковал «гнездо корсаров» на побережье. Суда их спалил, а вождя флибустьеров убил.

Вскоре после этого в Рустак с ответным визитом пожаловал из Мангалура посланник Хайдера Али, владыки Майсурского княжества, с поручением подписать с имамом конвенцию о торговле, и остаться в Маскате в качестве политического агента. По приказу имама для него построили большой дом в Маскате, известный как бейт-эль-нувваб (Дом помощников правителя Майсура).

Где-то в то же время, говорится в сказяниях, земли Омана опечалил новый межплеменной конфликт, ставший следствием вражды, вспыхнувшей между имамом и шейхом Насиром ибн Мухаммадом, гафиритом, служившим губернатором на Бахрейне во времена правления имама Султана ибн Сайфа Аль Йа’риби. После захвата Бахрейна персами он возвратился в Эль-Захиру. Личностью в племенах гафиритов был популярной, и сделался их вождем. Имам, дабы укрепить отношения с гафиритами, отдал шейху Насиру в жены свою дочь, а сам женился на его сестре. Но по прошествии какого-то времени они разругались – и шейх Насир учинил мятеж. Обратился с призывом объединиться и выступить вместе против имама к шейху Ибн Рахману, вождю племени бану хавала, одному из самых авторитетных шейхов племен Северного побережья. Имам, со своей стороны, созвал племенное ополчение. Пополнил его наемниками-белуджами. В сражении, имевшем место, войско имама потерпело поражение. Стороны заключили договор о мире. После смерти Насира ибн Мухаммада договор этот продлил от своего имени его сын, Сайф ибн Насир, ставший во главе гафиритов. События эти наглядно показали, что главенство племен гафиритов в провинции Эль-Захира являлось бесспорным, а власть имама там – чисто номинальной. И с этим имаму Ахмаду, хочешь не хочешь, нужно было считаться.