Гора старости
Гора старости
Взятые под углом аграрно-календарной символики, его битвы с оппозицией словно имитируют фольклорное противоборство весны и зимы, представляемых соответственно бодрой юностью и мрачной, понурой, немощной старостью:
Таким образом, перед вами стоят две силы, — резюмирует он в декабре 1926 года. — С одной стороны — наша партия, уверенно ведущая вперед пролетариат СССР <…> С другой стороны — оппозиция, ковыляющая за нашей партией, как дряхлый старик, с ревматизмом в ногах, с болью в пояснице, с мигренью в голове, — оппозиция, сеющая кругом пессимизм <…> Таковы, товарищи, две силы, стоящие перед вами. Вы должны сделать выбор перед ними. (Смех.)
Таким образом, перед вами стоят две силы, — резюмирует он в декабре 1926 года. — С одной стороны — наша партия, уверенно ведущая вперед пролетариат СССР <…> С другой стороны — оппозиция, ковыляющая за нашей партией, как дряхлый старик, с ревматизмом в ногах, с болью в пояснице, с мигренью в голове, — оппозиция, сеющая кругом пессимизм <…> Таковы, товарищи, две силы, стоящие перед вами. Вы должны сделать выбор перед ними. (
Несмотря на хищный кавказский биологизм всего сталинского миросозерцания, эта вражда и презрение к старикам («Не всякого старика надо уважать и не всякий опыт нам нужен») не имели ничего общего с современным ему патриархальным Кавказом, где к ним, напротив, относились подчеркнуто уважительно.
Сталинский истребительно-демографический азарт воспроизводит скорее древнюю, нартскую стадию северокавказской культуры, включавшей в себя убийство стариков, которое исследователи возводят к скифско-сарматскому обычаю. Порой оно сопровождалось тостами и ритуальным весельем[558], предвещавшим жизнерадостный смех сталинской аудитории. У нартов имелся даже специальный «Совет убиения старцев», куда приглашали жертву[559]. Условием уничтожения была та самая дряхлость, которую Сталин вдохновенно приписывал всем своим противникам:
Был у нартов старый, но плохой обычай. Когда мужчина становился таким дряхлым, что не мог уже вытащить тремя пальцами меч из ножен, не мог сесть без чужой помощи на коня, не мог натянуть лук, чтобы подстрелить дичь, не было уже у него силы, чтобы надеть на ноги ноговицы, чтобы держать грабли в руках… сажали этого дряхлого старца в плетеную корзину и выносили из селения. Выносили и поднимали на вершину Горы старости. К плетеной корзине приделывали большие каменные колеса и пускали корзину вниз по обрыву — в пропасть. Так поступали со стариками. И со старухами поступали точно так же[560].