Недаром не только в нашей христианской цивилизации, но и в предшествовавших ей языческих наиболее мудрые и просветленные люди, ощущая греховность увлечения плодами материальной культуры во вред культуре духовной, призывали своих современников к воздержанию, к опрощению и даже к презрению к искусственным жизненным благам. Лао-Тзе в своем трактате о «Путях к добродетели» призывал к соблюдению умеренности; по учению Будды, материальное существование человека обманчиво, бедные и немощные – ближе всех к спасению; мысли Сократа о равнодушии к материальному благоденствию дали начало школе Антисфена с ее циниками, которые отрицали ценность материальных благ и признавали только духовное благо – добродетель. Пифагорейцы уже в седьмом веке до нашей эры жили в Южной Италии аскетическими общинами, проповедуя воздержание; подобные же общины составляла на берегах Мертваго моря секта ессеев.

Эта созданная чутьем отдельных людей древнего мира борьба против излишеств материальной культуры, понижающих стремление к развитию духовных начал, получила свое высшее завершение в учении Христа. Свои высказывания Христос производил не в виде логических рассуждений, а в художественных образах – притчах, или в форме моральных идей, непосредственно доходивших до сознания учеников. Не отрицая в принципе необходимость материальной культуры, Христос указывал на греховность чрезмерного накопления ее благ. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут». Забота о внешних благах жизни, по учению Христа, есть признак язычества: «Всего этого ищут язычники. Ищите прежде царства Божия и правды Его». Излишнее обладание материальными ценностями препятствует развитию духовных запросов. «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи и тело одежды?» Богатство – препятствие в подготовке к царству Божьему: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство Божие».

Неудача всех предшествовавших христианству цивилизаций заключалась именно в том, что при слабости их общей культуры материальная сторона последней развивалась несоразмерно с духовной; при ничтожестве и примитивности духовных запросов, при грубости и материалистичности религиозных культов, при жестокости нравов, стремление к богатству, к пышности в пределах материальных ресурсов эпохи, приводило к изнеженности, к равнодушию к потребностям духа. Сравнение с «игольными ушами» оказывалось справедливым не только для отдельного человека, но и для целых народов и цивилизаций.