В 1660 г. после реставрации Стюартов Карл II не только отказался от союза с испанским королем Филиппом IV, оказывавшим ему поддержку в годы эмиграции, не только пренебрег своими тайными симпатиями к католицизму, но и вступил в союз с Португалией, которая в 1640 г. отделилась от Испании, но продолжала считаться в Мадриде законным владением испанской короны. Филипп, несмотря на весь свой многолетний дипломатический опыт, был приведен в оцепенение подобным цинизмом и горестно писал: «Бог покарает этот зловредный союз, потому что один из его участников восстал против своего бога, а другой — против своего короля».

Однако эти жалобы очень мало стоили, когда подданные «восставшего против своего бога» Карла II рассчитывали благодаря поддержке восставших против Филиппа португальцев извлечь выгоды от торговли с португальскими колониями. А Мадрид, в свою очередь, сблизился с голландскими «еретиками», против которых вел войну в течение 80 лет. Голландские военные корабли в 1661 г. прикрывали испанский серебряный флот, доставлявший драгоценные металлы из колоний в Америке, от нападения англичан. Голландцы стали строить военные корабли для Испании. Голландские купцы получили привилегии в торговле с испанскими владениями. Во время второй англо-голландской войны в Европе предрекали даже вооруженный конфликт между Англией и Мадридом, неофициально вступившим в союз с Гаагой. В 70-е годы Испания держала сторону Нидерландов в войне против Людовика XIV, формально требовавшего свободы отправления католического культа на голландской территории, как раз того, чего Мадрид тщетно пытался вооруженным путем добиться в предшествующие десятилетия. Династические интересы, когда они служили лишь внешним выражением государственных интересов, могли побуждать и к поддержке выступлений против «законных» монархов в других странах.

Деидеологизация международных отношений способствовала тому, что были отброшены оказавшиеся неосуществимыми цели уничтожения и подчинения противника, которые преследовал лагерь контрреформации. Внешнеполитические цели потеряли прежний максималистский характер, стали более реалистическими. Это, в свою очередь, заметно изменило характер войн — даже в наиболее крупных из них, в которых участвовали все главные европейские державы, цели столкнувшихся коалиций были сравнительно ограниченными, как правило, не включали полного сокрушения неприятеля. Вместе с тем в подавляющем большинстве этих войн полностью отсутствовала прогрессивная освободительная тенденция, которая была присуща борьбе антигабсбургских держав против лагеря контрреформации в предшествующую историческую эпоху.