Сначала сценарий был похож на сентябрьские действия СССР, когда главным требованием Советского Союза было согласие Прибалтики на размещение там советских войск. И на этот раз в конце мая 1940 г. это требование было одним из ключевых. В качестве повода для резких заявлений в Москве выбрали информацию об исчезновении нескольких советских военнослужащих в Литве. Вообще она фигурировала в заявлениях СССР еще в начале мая. Но именно после 20 мая в Москве не только вновь вернулись к этому вопросу, но и сделали его основным. Действия литовских властей квалифицировались как «похищение военнослужащих и как провокационные действия, чреватые самыми тяжелыми последствиями»[632]. 30 мая в «Правде» появилось официальное сообщение ТАСС, составленное в жесткой форме.

В Литве советские демарши вызвали серьезное беспокойство. В этой связи отметим мнение о ситуации в Каунасе латвийского посла в Литве. Он писал министру иностранных дел Мунтерсу в Ригу, что 25 мая Молотов вызвал литовского посла в Москве и представил ему два документа, в которых речь шла именно об исчезновении советских солдат. По словам латвийского дипломата, литовский министр Урбшис опасается, что Москва имеет более широкие цели. Он чувствует, что советская акция может касаться и Латвии и Эстонии[633]. Через два дня латвийский посол снова информировал Ригу, что в Каунас прибыл русский генерал А. Д. Лактионов, но он не имел контактов с литовскими властями.

Все это вызывало беспокойство в Каунасе. Правительство впало в депрессию. Никто не сомневается, что русские готовят что-то весьма неприятное и, возможно, выдвинут новые требования[634].

Спустя несколько дней латвийский посол в Лондоне сообщал в Ригу, что состоялась обычная регулярная встреча балтийских послов, на которой литовский посол информировал о советских требованиях, о вызове премьер-министра Литвы А. Меркиса в Москву. Эстонский посол заявил, что русские выдвигают требования к Эстонии, в частности касающиеся арендуемой русскими военно-морской базы в Палдиске. Все балтийские дипломаты задавались вопросом, что все это могло бы означать. Они полагали, что применительно к Литве, может быть, речь идет об увеличении гарнизонов или создании специальной полиции, или все это вызвано страхом перед активностью Германии[635].

Перед отлетом в Москву 10 июня литовскому министру иностранных дел Урбшису, по его словам, было неясно, чего действительно хотят в Москве[636]. 11 июня латвийский министр иностранных дел Мунтерс имел встречу в Риге с заместителем наркома обороны Лактионовым и советским послом Деревянским, на которой советский генерал осуждал инциденты в Литве. В целом вся беседа, как сказал Мунтерс, была живой и дружеской[637].