Как видим, британская дипломатия пыталась, следуя своей традиции, найти такую форму, которая позволила бы не соглашаться на признание и в то же время «сохранить лицо» для переговоров с Москвой.

На следующий день, 4 августа Криппс направляет пространную телеграмму в Лондон. По его словам, лучшим решением будет объявить о признании де-факто советского суверенитета над тремя территориями. В то же время Криппс ставит вопрос о взаимосвязи различного толкования суверенитетов, в том числе и учет форс-мажорных обстоятельств. Отказ от признания в связи с отсутствием компенсации, по мнению Криппса, опасен, так как может привести к отказу Советов от компенсации за события в Польше, Бессарабии и Буковине. По поводу представительств Балтийских стран в Лондоне Криппс считает, что этот вопрос также сложен, поскольку де-факто Лондон теперь должен иметь дело с Москвой, в том числе и по вопросам, относящимся к Прибалтике. Он предлагает четыре возможных альтернативы: сделать заявления о непризнании, оставить все как есть без всякой декларации, объявить о признании суверенитета де-факто над тремя территориями, признать и де-факто и де-юре. По мнению Криппса, лучшей в настоящий момент может быть третья альтернатива, т. е. признание суверенитета СССР де-факто. Она не будет слишком «наступательной» и в то же время позволит избежать признания де-юре. Криппс призывает не следовать примеру США и настаивает при решении этого вопроса учитывать важность улучшения англо-советских отношений и торгового соглашения (на предстоящих переговорах об этом с А. И. Микояном).

Далее Криппс заявляет, что в сложившихся условиях Россия может занять прибалтийские территории, чтобы помешать Германии использовать их для нападения на СССР. При этом он добавляет, что видит опасность движения СССР в сторону дальнейшего сближения с Германией и ухудшения ситуации на Ближнем и Среднем Востоке[692]. Уточняя свою позицию, Криппс сообщил 7 августа, что продолжение признания балтийских миссий в Лондоне (которые в отличие от польской теперь никого не представляют) может быть расценено советским правительством как свидетельство непризнания или как некая поддержка создания правительств в изгнании или национальных комитетов, враждебных Советскому Союзу[693].

После получения информации из различных источников в конце июля — начале августа 1940 г. сформировалась официальная позиция британского военного кабинета. Первым документом стал меморандум государственного секретаря по иностранным делам от 26 июля, т. е. когда ситуация в Прибалтике уже определилась, но юридического акта об их присоединении к СССР еще не было. Формальным поводом для меморандума стало уже упомянутое обращение балтийских послов в Лондоне.