Следует также учитывать, что Англия традиционно не имела заметного влияния в Балтийском регионе, и хотя она была озабочена судьбой собственности британских граждан в Прибалтике, это был все же не столь важный аргумент для активных протестных мер и заявлений.

На позицию британских политических и общественных деятелей существенное влияние оказывало традиционное неприятие социальных и идеологических, а тем более военных «большевистских экспериментов».

В июне — августе 1940 г. существовал еще и так называемый финский фактор. Ранее было показано, насколько резко реагировали западные демократии на события в Финляндии в конце 1939 г. по сравнению с их отношением к прибалтийским и даже к польским событиям. И когда в конце июля — начале августа 1940 г. начали распространяться слухи о возможном обострении советско-финских отношений, то это добавило дополнительные аргументы тем, кто выступал против признания включения Прибалтики в состав Советского Союза. В связи с этими слухами в Лондоне не хотели создавать никакого прецедента.

Необходимо также отметить некоторые различия в подходе к событиям у различных представителей британских правящих кругов. Если посол Ст. Криппс призывал к бóльшей осмотрительности (он, разумеется, был заинтересован в этом при переговорах с советскими лидерами) и ратовал за официальное признание присоединения Прибалтики де-факто, то в Лондоне занимали значительно более жесткие или осторожные позиции.

В итоге опытная английская дипломатия вышла из положения в традиционном британском стиле. Она решила сохранить лицо перед балтийскими послами в Лондоне, оставив их в дипломатическом листе, но одновременно не ответила на их протестующие демарши, ограничившись личными устными беседами с каждым из них в отдельности. Одновременно, по словам Галифакса, дипломаты советовали балтийским послам считаться с фактами.

В отношении Москвы британское правительство также решило вообще избегать каких-либо заявлений о признании де-юре или де-факто, посчитав, что сами дискуссии по этому вопросу, в том числе и с советскими представителями, говорят о том, что оно считается с фактами, не называя это признанием де-факто. Английские представители, и это также было типичным для британской дипломатической службы, как бы оставляли этот вопрос открытым на будущее, чтобы использовать его для новых переговоров и «торга». И очень скоро У. Черчилль, предлагая Сталину секретное соглашение в качестве платы за это, говорил о согласии признать де-факто присоединение Прибалтики к Советскому Союзу при послевоенном урегулировании. Сталин, как известно, не ответил на предложение премьера, в том числе в части, касающейся Прибалтики, довольно иронично заметив, что оно не имеет особого значения, поскольку в реальности Британия де-факто уже считается с вхождением Прибалтики в состав Советского Союза.