Принятие Конституции 1936 г., в которую была включена ст. 135, устанавливавшая, что выборы в Советы являются всеобщими («все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от расовой и национальной принадлежности, пола, вероисповедания, образовательного ценза, оседлости, социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности имеют право участвовать в выборах депутатов, за исключением лиц, признанных в установленном порядке умалишенными»[1098]), заставило руководителя НКВД Н.И. Ежова и прокурора СССР А.Я. Вышинского направить в феврале 1937 г. совместное обращение в ЦК и СНК СССР. В нем выдвигались предложения, касавшиеся правового положения трудпоселенцев. Например, предлагалось (эта мысль была отчасти созвучна ранее отвергнутой руководством страны идее сибирских функционеров о введении фиксированного срока для пребывания на поселении лиц, восстановленных в гражданских правах): «Оставить в силе постановление ЦИК СССР от 25 января 1935 г…запрещающее восстановленным в правах трудпоселенцам выезжать из мест поселения, дополнив его указанием, что в 1939 г. будет дано право выезда в пределах края – области и в течение 1940 г. – в пределах всего Союза»[1099].

Руководство страны в тот момент по понятным причинам (начинался «Большой террор») не отреагировало на предложение глав карательного и надзорного органов, что заставило А.Я. Вышинского годом позже, 23 марта 1938 г., вновь напомнить о существующей правовой нестыковке Конституции и действовавших на тот момент директив о положении трудпоселенцев. «Впредь до общего пересмотра этого вопроса» прокурор СССР полагал: «1) прекратить удержания с заработка спецпереселенцев [так в документе, эта оговорка подтверждает устойчивость стереотипа восприятия крестьян как спецпереселенцев, а не трудпоселенцев. – С. К.] 5 % на расходы, связанные с их административным обслуживанием; 2) установить сроки и условия, при которых отдельные категории спецпереселенцев и члены их семей могли бы быть освобождаемы от обязательного проживания в трудпоселках; 3) установить обстоятельства, при которых допускались бы временные отлучки спецпереселенцев из мест поселения (для лечения и пр.)»[1100].

К началу 1939 г. «уточнений правового положения» трудпоселенцев накопилось так много, что связанные с ними вопросы стали привлекать к себе внимание многих организаций – от хозяйственных органов, использовавших труд «раскулаченных», до законодательных инстанций, в которые поступали многочисленные заявления и жалобы от трудпоселенцев. Руководство НКВД все чаще оказывалось в ситуации, когда т. н. подзаконные акты – циркуляры и указания, направленные на развитие и уточнение правительственных постановлений, – становились объектом рассмотрения правовых органов, в частности союзной прокуратуры, на предмет их соответствия актам правительства. Так, после выхода в свет секретного постановления СНК СССР от 22 октября 1938 г. о порядке выдачи паспортов детям спецпереселенцев и ссыльных, достигшим 16 лет, руководство НКВД получило массу запросов с мест с просьбой разъяснить, распространяется указанное постановление только на тех детей репрессированных, которым исполняется 16 лет на момент выхода постановления, или же оно касается всех, прибывших в ссылку до 16-летия. В секретном циркулярном письме от 27 января 1939 г. НКВД своим периферийным органам разъясняло, что паспорта «выдаются только детям спецпереселенцев и ссыльных, которым сейчас исполнилось 16 лет, если они лично ничем не опорочены и если они из спецпоселков и мест ссылки выезжают на учебу или на работу»[1101].