Такова судьба несостоявшегося постановления, которое было способно несколько изменить всю конфигурацию сталинского карательного механизма. Впрочем, следует отметить, что ситуации весны 1939 г. и весны 1941 г. разительно различались: если в начале 1939 г. еще можно было прогнозировать медленное и поэтапное «расконсервирование» сети трудпоселений, то в конце года ввиду массовых этнических и социальных депортаций с вновь присоединяемых к СССР территорий началась стремительная эскалация именно этого сектора карательной системы. В таких условиях даже частичное реформирование сети трудпоселений для «кулаков», когда именно вокруг нее шло формирование массива этнической «спецссылки», было нежелательным для сталинского руководства.

Выше рассматривалась эволюция разработки и применения законодательных и нормативных актов, призванных регулировать «правовое» положение спецпереселенцев. Однако карательная система работала на противопоставлении поощрения наказанию. С этой целью постоянно эволюционировала и становилась все более усложненной процедура административных и судебных наказаний спецпереселенцев. Последняя развивалась исключительно в форме принятия различного рода инструкций, циркуляров, приказов и других ведомственных нормативных документов, исходивших от карательных органов. Уже в первых инструкциях по управлению спецпоселками (весна – лето 1930 г.) указывалось на необходимость применения санкций к спецпереселенцам, нарушившим правопорядок в спецпоселках, самовольно отлучившимся или ушедшим с работы, а также бежавшим из мест поселения и т. д. При этом комендант поселка должен был опираться на положения уголовного или административного кодексов. За самовольную отлучку или уход с работы наказывали в соответствии с разработанной шкалой санкций (от административных до судебных). Утвержденная 2 августа 1930 г. Сибирской краевой комиссией «по расселению и устройству кулаков» инструкция за неявку или отлучку с работ предусматривала сначала предупреждение и занесение проступка в личное дело спецпереселенца, затем зачисление в штрафные команды (по типу лагерной практики) на срок до десяти суток «с назначением на более тяжелые общественные работы, с усилением конвоя, обязательным отчислением 25 % заработка вне зависимости от его размеров, увеличением рабочего дня с 8 до 10 часов». В случае «систематических уходов с работы» виновные могли быть подвергнуты уголовному преследованию: «…после вынесения судебного решения все осужденные снимаются с работ и направляются этапным порядком на дальний север…»[1108] В случае совершения «расселенцами побега и задержания их за пределами комендатуры» против бежавших возбуждалось уголовное преследование по 1-й части ст. 82 УК РСФСР, каравшей за побег из мест поселения или ссылки лишением свободы на срок до трех лет. Дела направлялись на рассмотрение «троек» ПП ОГПУ, т. е. квазисудебных органов.