Во исполнение циркуляра Наркомюста заместитель председателя ОГПУ Ягода 21 октября 1931 г. направил в полпредства ведомственную директиву, в которой давал разъяснение, что «соединение семей спецпереселенцев с их главами должно производиться исключительно путем направления глав к их семьям, а не наоборот»[1205]. Очередной директивой от 20 ноября 1931 г. ОГПУ распространило принятый для заключенных порядок и на глав семей, отбывавших ссылку по приговорам органов ОГПУ. В документе говорилось: «…1) Ходатайства ссыльных глав семей о соединении их с семьями, высланными в порядке спецпереселения, удовлетворять. <…> 4) Соединение проводить внутри края, а также с семьями, находящимися вне данного края, причем, как правило, главы должны быть направлены к семьям, а не наоборот»[1206].

«Правовое» положение упомянутой группы «кулаков», досрочно освобожденных из лагерей, устанавливалось директивой ГУЛАГа от 28 февраля 1932 г.: «Кулаки… включаются в состав спецпереселенцев и полностью подпадают под действие положения о спецпереселенцах (в отношении сроков пребывания в спецпоселении, лишения прав гражданства и пр.).

При систематическом нарушении установленного в спецпоселках режима и пр[очих] преступлениях, дела на указанных лиц, досрочно освобождаемых из лагерей ОГПУ на поселение, подлежат пересмотру на предмет перевода обратно в соответствующие Исправ[ительно]-труд[овые] лагеря»[1207].

Между тем верхний предел срока заключения (не свыше трех лет), принятый директивными органами в 1931 г. для переводимых из лагерей в спецпоселки глав семей, не давал ожидаемого эффекта, поскольку среди почти 100 тыс. чел., осужденных в 1930 г. органами ОГПУ («тройками») во внесудебном порядке, значительную часть составляли осужденные на более длительные сроки[1208]. Поэтому во изменение своей директивы от 21 октября 1931 г. заместитель председателя ОГПУ Ягода приказом от 9 февраля 1933 г. предписывал «заключенных, находящихся в исправительно-трудовых лагерях ОГПУ, соединять с их семьями, высланными в порядке спецпереселения в спецпоселки – независимо от срока, статьи и осуждения и времени отбытия срока в лагерях ОГПУ»[1209].

В 1933 г. для части семей спецпереселенцев неожиданно открылась возможность изменения участи семей, главы которых освобождались из лагерей за «ударный труд», получали право выехать из поселения. 23 ноября 1933 г. был издан циркуляр ОГПУ, согласно которому «освобождению из специальных [и трудовых] поселков подлежат члены семей (жена, дети, отец, мать) досрочно освобожденных из исправтрудлагерей ОГПУ заключенных-ударников, если данные члены семьи[,] до отбывания меры соц[иальной] защиты главой семьи, находились на иждивении последнего», поскольку досрочно освобожденный заключенный-ударник получал право свободного проживания по всей территории СССР[1210]. Данный циркуляр являлся едва ли не единичным документом, в котором срабатывала правовая логика в отношении репрессированных крестьян: если в 1930 г. был принят порядок, при котором в случае ареста и осуждения главы семьи как «кулака» по «1-й категории» вся семья отправлялась на поселение, то освобождение осужденного из мест заключения логично влекло за собой освобождение семьи из спецпоселения. Однако подобная норма просуществовала недолго. После известного постановления ЦИК СССР от 25 января 1935 г. о запрещении спецпереселенцам, восстановленным в гражданских правах, выезжать из мест поселения, руководство НКВД тотчас отменило действие циркуляра ОГПУ от 23 ноября 1933 г. и потребовало «всех заключенных, освобождаемых из лагерей, имеющих семьи в трудпоселках, направлять в последние на соединение с семьями, независимо от того, являются ли они ударниками, или нет»[1211].