Марья первая добежала, и скомандовала вход заваливать всем, что найдем. Баррикадироваться значит, а Костя там, на улице один отстреливается. Мы в крик, что ж это мужика на растерзанье оставлять. А Марья давай нам по мордасам раздавать, успокаивать, значит. Вон до сих пор челюсть ноет.

Не знаю, где и силы взялись, от страха видать, натаскали шкафов всяких, скамей, да всего что под руку подвернулось, и когда Костин автомат стих, мы уже гору набарикадировали.

Болезные попробовали ее своротить, да не тут то было. Поперли они значит в окна, стекла то побили, а там решетки железные. Марья давай значит, опять командовать. Ты лечи, ты сторожи, а кто стрелять умеет, те за мной. А мы-то впопыхах и забыли вовсе, что оружие в руках. Ну и пошли мы наверх окна стеречь да вовремя. Ироды эти лесенки уж приладили, вверх карабкаются, так Марья и их и лесенки ихние пожгла к едреной тете зажигалками. Короче насилу отбились.

— Вань, — обратился удивленный подмастерье к хмурому наставнику. — А это точно наша Марья? — Иван молчал. — Может ты ошибся?

— Не ошибся, с этими лекарками я ее в Заречье еще видел. И в видении я отчетливо слышал ее голос.

— В видении? — искоса взглянула на Ивана лекарка. — Ты мастер чоли? Тот самый Иван, что Марью умыкнул на дело у мельника? Мы из-за тебя значит, в срок выехать не успели? Пришлось переносить.

— Я, — вздохнул Иван. — Но ты о главном не рассказала. Где Марья? Куда ушла?

— Так она не раз после как нас сюда загнали, туда — сюда ходила — выходила.

— В каком смысле? — не понял мастер.

— Я ж говорю, не баба, а шпион — разведчик какой-то. Ходила тихо так, будто привидение, ни дверь за ней запищит, не половица не скрипнет. Мои вон девки тощие, да топают как слоны.

Короче отбиться то мы отбились, а провизии то нет. Даже воды, чтоб значит, башмаки да ремни сварить, как совсем тяжко станет. Еда да вода, тама — вон, под носом, в мотовозе. А как достать, коли, эти ироды ратушу окружили и стерегут, денно и нощно?

Походила, Марья, побродила по зданию, посидела на крыше. Все что-то там себе в блокнотике черкала, да как-то значит, раз и пропала. Девки в плачь. Васька с ними всю ратушу облазил. Нет Марьи и все тут.

Ну, все, умыкнули людоеды девку. Горевали мы, горевали, а тут она откуда не возьмись да с узелком. А в узелке том и еда, и вода. Мы, мол, где была, где взяла? А она хитро улыбается. Ну, понятно наружу выбиралась. Только как не понятно. Ну, она, значит, молчит, и мы не спрашиваем.

И так она еще пару раз исчезала, то воды, то патронов добудет. А пальбу издали, как заслышали мы, так она подобралась вся, прям, засветилась как лампочка. Помощь, мол, идет, иль просто кто за этих людоедов взялся. Нужно говорит выбраться, помощь, значит, привести. Ходила она, бродила, думала чего-то, глядь через пяток минут, а ее уж и след простыл.