Юра присмотрелся, после хотел, что-то шепнуть, но мастер показал знаками: идем вперед. Парень на это только пожал плечами, и они двинулись дальше.

Гром то терял след, то заводил их в узкие промежутки между домов, где с трудом удавалось протиснуться боком. А теперь и вовсе взял направление на темный вход в подвал, из которого жутко разило мертвечиной.

Колдунья, скривив личико, прикрыла нос рукавом, а подмастерье выпустил в туман тусклый, слабый разряд. Спустя десяток секунд, словно соткавшись из серой пелены, рядом возникла лесавка.

— Впереди засада, — прошептала она.

— Много их? — кривясь от вони, спросил Иван.

— Не больше пяти.

— Справимся, — оживился Юра.

— Нет, — охладил его мастер, — поднимем шум, а на него еще подтянутся. Тем более след ведет в подвал.

— Мы там задохнемся нафиг, — морщась, помотал Юра головой.

— Ненавижу подвалы, — пробубнила в рукав Настя. — Там любят прятаться перерожденные, в особенности упыри и кровопивцы.

— Да ты чо, — стал язвить подмастерье. — Ты это нам будешь рассказывать? Мы что…

— Тихо, — оборвал его наставник. — Придется идти.

— Я проверю, — с готовностью двинулась вперед Полынь.

— Нет. Сначала я.

Осторожно шагая, по раскрошившимся ступеням, мастер спустился на полтора метра ниже земли и включил тусклый, электрический фонарь. Из распахнутой двери подвала воняло так, что резало глаза.

Короткий луч метнулся внутрь, и сразу же раскрыл причину запаха. В залившей, почерневший от плесени подвал воде, среди разнородного хлама, плавал вздутый труп перерожденного. Потревоженный фонариком, рой сонных мух загудел, заметались темные точки в отблесках воды. Но главное заблестела протянутая перед входом леска растяжки.

Растяжка была хитрая, на ее обезвреживание требовалось время, но желудок упорно толкался в горло, и стала кружиться голова. Вздувшаяся тварь отравила собою воздух, и казалось, вот — вот должна была лопнуть.

Иван, совладав с тошнотой, выключил фонарь и выбрался обратно, на свежий воздух.

— Что там? — прошептал подмастерье.

— Мертвый мизгирь и растяжка, — отдышавшись и подавив тошноту, отозвался Иван.