Алина в это время привычно накрывала на стол. Потом они оба стали усиленно уговаривать меня «поужинать всем вместе», «в этот почти последний вечер перед отъездом», – и мне трудно было отказать им в такой малости. Однако, когда после ужина я стал собираться к себе домой, на старую квартиру, возникло, – нет, не возникло, просто выплыло наружу, – то самое скрытое напряжение, что с некоторых пор существовало всегда между нами, и в этот день тоже. Оно никуда не исчезало, да и не могло исчезнуть… Словом, закончилось всё ужасно.

Сейчас я как будто снова, с тем же тяжёлым чувством, увидел, как Алина отводила взгляд, стараясь прямо, хотя и с усилием, смотреть на меня, и тихо повторяла: «Останься! Уже поздно… Прошу тебя…», а я молча одевался и, наконец, ушёл, пробормотав напоследок что-то вроде: «Не надо, не сейчас, прости…» Навсегда запомнились её прозрачные светлые глаза, постепенно наполняющиеся до краёв слезами, казавшиеся особенно большими на осунувшемся, побледневшем лице, и удивлённый, непонимающий взгляд Вани.

Помню, уже спускаясь быстро по лестнице, я убеждал себя: «Ваня скоро поймёт, да и она, надеюсь, тоже…». И вот теперь услышал бодрый голос Захарии:

– Соглашайтесь! Если вы думаете, что это мне в тягость, то глубоко ошибаетесь – мне самому интересно.

Захария поворачивался в разные стороны, ища глазами мальчиков, и наконец увидел их снаружи, у чугунной решётки сада. Илья позировал уличным портретистам, а Ваня бегал от одного художника к другому, восторженно наблюдая за творческим процессом.

– Вы сказали, что будете ждать нас в саду, – я всё-таки не удержался и сделал замечание.

 -Но мы всё время следили за вами! – воскликнул Ванечка. – И если бы вы нас не заметили, мы бы сами дали вам знак.

Видимо, Захария пожелал расплатиться с молодыми художниками и поэтому обратился к Илье в своей обычной деликатной манере, на этот раз ещё и подчеркнуто-старомодной, на что молодёжь предсказуемо ответила дружным хохотом, Илья тихо заметил, что всё уже сделано, а Захария удовлетворённо покачал головой. Он был автором свода многочисленных неписанных правил поведения «новой школы в миру», одно из которых гласило, что умение свободно вписываться в любую ситуацию, а также легко и естественно из неё выходить, – является неотъемлемым качеством каждого добровольного члена содружества единомышленников, где бы и с кем бы они ни находились.

– Пора! – сказал Захария, взглянув на часы.