– Но ведь вы ещё меньше подходили на роль доверенного лица?

– Естественно, – легко согласился Захария, – при мне она только несколько раз обмолвилась, но этого было вполне достаточно, чтобы всё понять. Итак, – Захария по-прежнему невозмутимо шёл рядом, – если у вас ещё не пропало желание, мы могли бы продолжить. Что же было дальше?

– Дальше тоже, в общем, всё понятно. Мама стала заниматься с Алиной как репетитор и добилась восстановления её в Институте. Ася активно развивала многочисленные таланты Ванечки, в результате чего неожиданно раскрылось его увлечение живописью. И тогда уже Ваня сам стал оживлять и поддерживать интерес Алины к этому виду занятий, поначалу не ведая, что в детстве она тоже увлекалась рисованием и хотела поступать в соответствующее учебное заведение, но что-то там не сложилось.

– Даже так? – заинтересованно откликнулся Захария. – Это её акварель висит у вас в столовой?

– Да. И начался светлый период, всем на радость. Алина с Ваней увлечённо писали картины и развешивали их повсюду в квартире. Ваня окончательно занял лидирующую позицию в их отношениях, что вполне всех устраивало, а Алина, казалось, стала более спокойной и «договороспособной».

Я перестал говорить и остановился. Захария остановился тоже, с любопытством глядя на меня:

– Но что же вы замолчали?

– Не знаю, стоит ли продолжать. – Запнулся я не случайно. – Дело в том, что вскоре опять начались «тёмные полосы»…

– Стоит! – уверенно произнёс Захария. – Давайте доведём дело до конца.

– Да ведь конца-то и не видно! – Я начал взволнованно ходить вокруг Захарии. – Сейчас Алина впала в другую крайность: тяжёлое мрачное раскаяние. Согласитесь, это тоже нельзя назвать предпочтительным способом выхода из затянувшегося конфликта.