Нарком здравоохранения у телефона, он в растерянности. Набирает номер. Опускает трубку на рычаг. Снова набирает.

Начинается большой перезвон. Трубки снимают, набирают, опускают. Разные лица, военные, штатские, начальники и подчиненные…

Больничный коридор. Двое в масках заталкивают в дверь приемного покоя парикмахера. Запирают дверь.

– Вы понимаете вообще-то, что происходит? – один спрашивает у другого.

– А вы любознательный, товарищ лейтенант. Не наше дело, – отвечает второй.

– Нет, просто обычно не так работаем. Причем тут больница-то…

– А меньше знаешь, лучше спишь…

Сорин встает из-за стола навстречу парикмахеру Вениамину Алексеевичу, которого впихнули в приемный покой. Парикмахер в панике.

– Что такое происходит? У меня сегодня выходной, и вдруг пришли, забрали, повезли, ничего не сказали… Я уже подумал бог знает что…

Сорин готов к этому разговору.

– Прошу вас успокоиться. Я врач. Сорин моя фамилия. Выслушайте меня, Вениамин Алексеевич. Мы с вами попали в карантин. Мы имели контакт с больным чумой. И я, и вы. Вы вчера утром брили человека, которого несколько часов тому назад привезли в больницу. Поставили предварительный диагноз – чума, – холодно сказал Сорин.

– Что вы такое говорите? – перебивает его парикмахер. – Какая еще чума? Да какое у вас право?

– Легочная форма. Очень заразное заболевание.

Парикмахер срывает с головы шапку и прикрывает ею рот и нос.

– Вот, вот, правильно. Чем меньше вы будете говорить, тем лучше. Теперь слушайте меня внимательно. Мы в карантине. Я тоже. Весь этот этаж перекрыт. Сейчас я провожу вас в помещение, соседнее с этим, и в нем запру. Еду вам будут приносить. Заходить я к вам не буду, по крайней мере, пока не обнаружится, что вы во мне нуждаетесь, а я вам в состоянии оказать помощь. Вставайте и идемте.

Парикмахер с трудом встает. Ноги его не слушаются, он цепляется за врача. Вид его жалок и чрезвычайно болезненен. Александр же Матвеич с каждой минутой чувствует себя всё прочнее и увереннее.

Сорин ведет парикмахера в соседнее помещение. Это сестринская.

– Вот здесь вы пока располагайтесь, – советует Сорин, подводя парикмахера к стульям у стены сестринской. Парикмахер отодвинул от лица шапку и зарыдал.