– Вас срочно вызывают, – повторил парень, которому уже надоел этот непонятливый старик.

– Что ж, срочно так срочно. Вам, однако, придется подождать, пока я соберусь. Знаете, люди к старости становятся такими медлительными. – Коссель твердо взял жену за плечо. – Дина, пойди ляг.

Дина послушно встает с кресла и идет к постели.

Коссель одевается. Парень уставился на портрет в траурной рамке.

– Сын ваш? – спросил парень. – Полярный летчик? Тот самый Коссель, о котором в газетах писали?

– Тот самый.

Коссель надевает круглую меховую шапку и шубу с шалевым воротником и становится похож на провинциального священника. Жена обратилась к нему неожиданно внятно:

– Приходи скорей. Я не могу быть одна.

– Я скоро, скоро… – И, недосказав чего-то, проглотив слова, которые уже были на языке, поцеловал сухую головку старухи и вышел.

– Я свет здесь погашу? – спросил он перед дверью.

– Не надо! Оставь! – раздался голос жены.

Комната Петровских. Ночь. По комнате ходит немолодая женщина, укачивает плачущего ребенка. У окна останавливается, видит, как во двор въезжает воронок и разворачивается возле их подъезда.

– Федя! Федя! – кричит женщина. – Посмотри! К нам!

Пожилой муж Федор подходит к окну.

– У нас уже были. Других людей, что ли, нет?

– У других дочку не забирали. Ты что, не понимаешь?

Федор смотрит в окно – из машины выходят четверо, трое идут к подъезду.

Ребенок плачет.

– Быстро уходи, Федя.