Мы не говорим, что на всем этом пространстве обитают они Украинцы; так, например, в Галиции и Люблинской губернии высший класс и городские обыватели большею частию Поляки; в Подольской, Волынской и Киевской губерниях почти все помещики и некоторые мещане также Поляки; в Херсонской и Таврической живут Немцы-колонисты, Сербы, Болгары, Греки и проч.; в Харьковской – много переселенцев великорусских; и, во всей западной Украине весьма много Евреев. Но земледельческий класс почти весь состоит из населения, говорящего Южно-русским или Украинским языком».

Костомаров Н. Черноморские козаки

Костомаров Н. Черноморские козаки

Костомаров Н. Черноморские козаки. (Сочинение Ив. Попки) // Основа. Южно-русский литературно-ученый вестник. 1861. Август.

С. 6. «…малоросс любит деревья, тогда как великорусский крестьянин их обыкновенно истребляет».

«Нелюбовь к торговым занятиям малороссийскаго народа проявляется здесь в полной степени. Мало исцеляет ее и исцелит административное образование торговых и промышленных обществ и всякаго рода корпораций, ибо малороссийский народ не любит корпораций, составляемых по определенному заранее плану и навязываемых ему. Корпорация примется им только тогда, когда она не стесняет его личной свободы: иначе, если он и сам на нее согласится, то скоро она ему опротивеет своею обязательностью».

«В рассказе об образованности Черноморцев, автор сообщает интересные сведения о древней методе обучения у духовных лиц и о знакомстве с черкесским языком, которое дети приобретают в школах посредством сближения с учениками из Черкесов».

С.7. «…он ограничивается только замечанием, что Черноморцы – Малороссияне».

Ефименко П. О малороссиянах в Оренбургской губернии

Ефименко П. О малороссиянах в Оренбургской губернии

Ефименко П. О малороссиянах в Оренбургской губернии // Основа. Южно-русский литературно-ученый вестник. 1861. Сентябрь. С. 189–193.

«Оставляя Малороссию, быть может надолго, я думал, что, во все время моего пребывания в Сибири, я не увижу родного человека, не услышу родного слова. Каково же было мое удивление, когда, через несколько дней по приезде моем в Пермь, гуляя, или, вернее, блуждая по берегам реки Камы, услышал я родные звуки! Я сначала сам себе не поверил и подумал, что слышу местный говор крестьян Пермской губернии[118], но прислушавшись, разубедился, и подошедши поближе к кучке людей, состоявшей из пяти человек, увидел тут Козаков, из которых два говорили по-малороссийски. Чтобы удостовериться, что они точно говорят по-малороссийски, я спросил у одного из них: как называется эта река? «Яка? де? оце, кажуть, Кама. Та ми сами не тутешні». – «А відкіля ж ви?» начал я по-малороссийски. – «Так и ти, мабуть, не тутешній, ти земляк наш!» Распросивши, я узнал, что они в 1847 году вышли из Саратовской губернии и поселились в Петропавловском уезде Тобольской губернии; ныне служат в пограничном Тобольском козачьем войске, защищающем границу от набегов Ташкенцев и Коканцев. Земляков наших в этом войске около трех тысяч. Потом я узнал от них, что они встретились в Перми, с земляками же козаками Оренбургского войска и были очень рады этой встрече. Выпроводивши их в Киев, куда они шли на богомолье, мне хотелось повидаться с Оренбургскими козаками-земляками. Через несколько уже месяцев, я познакомился с тремя из них. Все три отличались стройностью, проворством, расторопностью и энергией, и все три отлично говорили по-великорусски и по-малороссийски, так что, в течение четырех месяцев, я имел хорошую практику малороссийского языка. Меня очень удивляло то, во-1-х, как они, живя постоянно между чуждым им населеніем, не забыли родного языка; во-2-х, как они не изуродовали его, что весьма часто случается у нас, в Украине, с теми земляками, которые поживут с великороссами или с панами. Я хотел-было, по их рассказам, составить полное описаніе быта наших земляков Оренбургских Козаков, но, за выездом из Перми, не успел. У меня, впрочем, сохранились отрывки их рассказов; которые сообщаю: