Дэн наклонился к телефону и сказал с почти маниакальной убежденностью:

– Рон, даю слово – через несколько дней. Клянусь, бриф будет готов ко вторнику. Не позднее.

Гаррисон похлопал Лину по руке, и она повернулась к нему. «Вторник?» – произнес он одними губами с нарочитой четкостью и подразумеваемым возмущением. Сегодня пятница. Скоро вторник. У них, Гаррисона и Лины, четыре дня, чтобы составить и отредактировать бриф по юридически сложному, весьма спорному, возможно, историческому иску, который другие, вполне талантливые юристы предъявляли и раньше – и всегда проигрывали.

– Отлично, жду с нетерпением, – сказал Дрессер. – Мне пора, у меня люди. Дэн, спасибо за звонок.

Линия разразилась оглушительными гудками, и все трое вздрогнули в креслах от внезапного звука. Дэн нащупал кнопку, телефон отключился, и минуту казалось, что все они получили необратимые повреждения слуха или мозга. Лина почувствовала, как к ней возвращается жестокое похмелье.

– Что ж, рад слышать, что поездка окупилась, Лина, – сказал Дэн и энергично почесал голову, приведя в бурное волнение свои рыжие кудри. – Тащи сюда поскорее этого Баттла. Вторник, команда. Вы же слышали. В выходные работаем. У нас еще четыре дня.

Когда Лина вернулась за свой стол и закрыла дверь кабинета, чудовищность ее лжи вдруг навалилась удушающей тяжестью. Она ведь никак не могла доказать, что Джаспер – потомок Джозефины Белл, и, главное, он ведь ясно дал понять, что не желает участвовать в тяжбе. Об утренних событиях – ее поспешном уходе, сокрушенном выражении лица Джаспера – не стоило даже думать. Не сейчас. Нужно сосредоточиться, иначе дело развалится. Без ведущего истца не будет никакого иска о компенсации.

Лина сняла трубку и набрала номер Джаспера.

После нескольких неловких любезностей и умоляющего «пожалуйста» Джаспер согласился встретиться в главной библиотеке Нью-Йоркского университета – высокой башне из красного камня, известной своим парящим под открытым небом атриумом и весьма грамотными порнографическими граффити в ванных на третьем этаже. Джаспер шел к ней по огромному, облицованному мрамором залу, и поначалу Лина даже не узнала его. Исчезли рокерская развязность и черное одеяние. Теперь на нем были брюки цвета хаки и белая рубашка на пуговицах, манжеты почти скрывали татуировки; в руках он держал холщовый портфель. Лина ждала у стола выдачи и слышала, как его шаги эхом отдаются по камню.

Джаспер остановился перед ней и кивнул на стеклянную вращающуюся дверь.

– Давай посидим снаружи.

Они отошли от стола, он снял с рубашки пластиковый бейдж с именем и помахал рукой темноволосой женщине, расставлявшей книги на полках.