— Иван Сергеевич, — сказал Макаров, — на всякий случай в Тыне надо будет оставить небольшой заслон. Взвод бойцов.

— Пожалуй.

Тут же был отдан приказ начальнику штаба. Макаров и Прибытков поехали дальше.

Километров через пятнадцать показались на шоссе два встречных «виллиса», на капоте которых трепыхались небольшие американские флажки.

— Вот они! Может, остановим? — спросил Колупаев.

Макаров задумался на секунду.

— Нет!

В «виллисах» сидело по четыре человека, большинство из них были негры. В просторных легких куртках цвета хаки, в таких же шароварах, застегнутых выше ботинок, в пилотках, сваленных на ухо. «Виллисы» американцев поравнялись, резко притормозили, лица солдат в них миролюбиво заулыбались, но челюсти продолжали работать: американцы жевали свой чуингем[17]. Макаров тоже ответил улыбкой, даже помахал рукой, но машину не остановил.

— Первые ласточки, — сказал он.

— Однако далеко залетели, — заметил переводчик.

Макаров обернулся, сказал радисту:

— Передай в штаб дивизии: встретили американцев на двух «виллисах» в районе городка Противен. Будут ли какие указания?

Радист пощелкал рычажком, стал повторять позывные:

— «Лилия», «Лилия», я «Ромашка». Прием.

Ему тотчас же ответили. Закончив передачу, радист сообщил:

— Товарищ гвардии подполковник, указание такое: идти намеченным маршрутом, в разговоры с американскими солдатами по пути не вступать, колонну не останавливать. Ядро четвертой танковой дивизии имени Рузвельта находится в Страконице. Встретиться с ними там.

— Ну и хорошо, — ответил Макаров.

Опять показался встречный «виллис». Его лихо вел негр, с мелким постригом кучерявых волос, без пилотки.

Рядом, у короткоствольного пулемета, сидели белые солдаты, высоко задрав ноги, обутые в тяжелые ботинки с толстыми желтыми подошвами, мелко пробитыми медными шпильками. Один из них демонстративно поднял бутылку и начал пить прямо из горлышка, потом выкрикнул:

— Ви так умейт? — и захохотал.