— Да то же бы и сказал, Яков Петрович. Действительно докатились. Довоевались!

Впереди группы шел в разбитых сапогах высокий, худой унтер-офицер, автомат висел у него на груди, а худые, костистые руки лежали на нем.

«Сколько же ты, сукин сын, убил вот этими руками людей?» — подумал Фаронов и хотел уже было подать команду бойцам выскочить на дорогу, как увидел на ней Самохина и двух разведчиков.

— Стой! Приехали! — крикнул Самохин. — Бросай оружие!

Унтер-офицер растерянно заморгал глазами, словно только что проснулся, затем стремительно, ловко, по-кошачьи, метнулся к обочине. Нечаев, не целясь, выбросил вперед руку с зажатым в ней пистолетом, выстрел прозвучал как-то потерянно и глухо, но у унтер-офицера мотнулась назад голова и подогнулись колени.

— Ну, кто еще хочет? — как ни в чем не бывало спросил Самохин, надвигаясь на немцев всей своей плечистой фигурой и сверля их взглядом больших устрашающих глаз.

Немцы стали бросать на дорогу оружие, вещмешки, подсумки, фляжки.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал Самохин, — выделите одного конвоира для этих вояк.

— Тюнькин! — окликнул Фаронов.

Это был тот самый Тюнькин, которого продырявили пулей в первые же минуты наступления у Замоли. Почти два месяца провалялся он в одном из полевых госпиталей. Ему все-таки повезло: пуля удачно прошла меж ребер, прошив верхнюю долю легкого. Молодой организм справился с раной быстро, а хорошее питание уже через месяц поставило его на ноги. С большой партией других раненых он 6 мая снова вернулся в строй. По улицам Вены шагал уже как победитель.

— Я слушаю вас, товарищ гвардии старший лейтенант! — четко доложил Тюнькин.

— Веди пленных. Сдашь в штаб батальона. Назад не возвращайся.

— Есть! Слушаюсь! — взял под козырек Тюнькин.

Самохин между тем допросил одного из немцев, и тот сообщил, что позади идут две штабные машины с документами. Их охраняют около тридцати солдат.

Вскоре показались и машины, закрытые брезентовыми пологами. Они шли медленно, а сзади тащился строй солдат во главе с офицерами.

«Как на похоронах», — подумал Фаронов, готовясь подать роте команду выскочить из укрытия.

На окрик «хальт!» немцы остановились, завидя русских солдат, молча стали бросать, оружие.

23

23