Пути и приемы их организации, начатой систематически при Иване III, вытекали с неуклонной последовательностью из общего воззрения на Московское государство как на вотчину государя великого князя. В этом ведь основное своеобразие политической истории данного момента. Великий князь строит обеспечение государственных нужд, военных и финансовых, на двух принципах, основных для вотчинного абсолютизма московских государей: на верховной собственности великого князя на всю землю великого княжения и на его праве распоряжаться по своему усмотрению личными силами населения, своих государевых холопов и своих государевых «сирот». Ведь вся суть борьбы Ивана III за полноту своей власти в эмансипации этой власти от пут «старины и пошлины», за неограниченность своих распорядительных действий по организации управления и службы, по распоряжению средствами и силами всей Великороссии.

Прямолинейное и последовательное проведение подобных тенденций вотчинного властвования, скажу так для наглядности, – должно бы сразу привести к тому разгрому привилегированного землевладения, какое оно пережило в жуткую годину опричнины. Однако этого не случилось. Жизнь московская пошла в течение ряда десятилетий по пути компромисса между великокняжеской вотчинной властью и боярскими привилегиями, причем определился этот компромисс, между прочим, в связи с возникшими спорами о землевладении церковном. Потребность в расширении государственного земельного фонда поставила на очередь вопрос не об окончательном сокрушении боярского землевладения, а о секуляризации обширных земельных имуществ церковных учреждений. Эти имущества находились, с одной стороны, в таком же положении, как и боярские, по отношению к великокняжеской власти, или, вернее, стояли в еще большей зависимости от нее, и принципиально, и в порядке заведования, или распоряжения ими. С другой – их защита с канонической точки зрения была слабо обоснована, т. к. все это землевладение, построенное по светскому вотчинному типу, никак не подходило под нормы канонов о неприкосновенности и неотчуждаемости имущества св. церкви. В лучшем случае, обычно-правовая основа церковной собственности получала известную поддержку в религиозно-нравственной санкции от уважения к тому святому, чьим «домом» считалось данное религиозное учреждение. В этой религиозной санкции была, конечно, немалая сила. Но важнее ее был авторитет духовенства, церковной иерархии, самой церкви русской, построившей свое обеспечение на основе широко развитого землевладения и умевшей защищать свои интересы.