Так, навстречу той зависимости духовенства и церковных учреждений от светской государственной власти, которая вытекала из их мирских отношений, землевладения и порядка назначения, шла традиция церковная, призывавшая светскую власть, с одной стороны, к властному вмешательству во внутренние дела церкви, ради охраны интересов православия, дисциплины и канонов, а с другой – к осуществлению и соблюдению ряда требований церкви. Это сложное взаимодействие православного государства и церкви перешло – mutatis mutandis[349] – и на Русь, с греческим духовенством, греческими церковными законами, порядками и воззрениями.

Долгое время отстаивала Византия свою власть над русскою церковью, и мы видели, с какой постепенностью установилась зависимость митрополии русской от великокняжеской власти. При Иване III этот процесс завершен, и вопрос о соотношении двух властей поставлен тем самым на новую почву. Исчезли опоры внешней независимости митрополии – в ее связях с «вселенским» патриархатом, самостоятельной роли перед татарскими ханами и в отношениях к Великому княжеству Литовскому. Но остался в силе вопрос о значении великого князя в делах церкви, как регулированных своей системой священного, канонического права, постановлениями вселенских соборов и святоотеческим преданием, а также об отношении его самодержавия к традиционному влиянию учительного сословия на весь быт и княжеский, и общественный. Как понималось это влияние, видно из многих текстов церковной письменности. Приведу яркий пример из начала XV в. – Послание Кирилла Белозерского к князю Андрею Дмитриевичу Можайскому: «И ты, господине, – поучает игумен князя, – смотри того: властелин еси в отчине, от Бога поставлен, люди, господине, свои уимати от лихого обычая. Суд бы, господине, судити праведно, как перед Богом, право. Поклепов бы, господине, не было. Подметов бы, господине, не было. Судьи бы, господине, посулов не имали, доволны бы были уроки своими… И ты, господине, внимай себе, чтобы корчмы в твоей вотчине не было, занеже, господине, то велика пагуба душам: крестьяне ся, господине, пропивают, а души гибнут. Такоже, господине, и мытов бы у тебя не было, понеже, господине, куны неправедные; а где, господине, перевоз, туто, господине, пригоже дати труда ради. Такоже, господине, и разбоя бы и татьбы в твоей отчине не было. И аще не уймутся своего злого дела, и ты их вели наказывати своим наказанием, чему будут достойни. Тако же, господине, уймай под собою люди от скверных слов и от лаяния, понеже то все прогневает Бога. И аще, господине, не потщися всего того управити, все то на тебе взыщется, понеже властитель еси своим людем от Бога поставлен».