Записки Горбачевского – источник, нуждающийся в особо критичном отношении, исследователям известны его тенденциозность, апологетическая позиция автора записок в отношении «Славянского общества». В данном случае она проявилась в том, что, по утверждению автора записок, «полтавских» заговорщиков арестовал их полковой командир В. К. Тизенгаузен, член Южного общества, в действительности арестованный в начале января 1826 г., т. е. ранее развернувшихся событий, связанных с Трусовым и Троцким. Автор записок, по-видимому, не знал хода происшествия в Полтавском полку и основывался на отрывочной информации и слухах[915].
Вместе с тем в отношении именного состава участников «Славянского общества» записки Горбачевского достаточно точны и четко охватывают круг офицеров, который известен по следственным показаниям и документам расследования в 1-й армии. Это и понятно: они основаны на сведениях, полученных от большого круга членов этого общества, оказавшихся в Сибири.
В условиях начавшихся процессов против членов тайных обществ сокрытие Трусовым и Троцким своей к ним принадлежности, при отсутствии «свидетелей обвинения», направило самостоятельное расследование по их «делу» в русло обвинений в оскорблении императорской особы, исключило выявление реальных связей с декабристским обществом. По справедливому мнению М. В. Нечкиной, «случай» с Троцким и Трусовым нашел далеко не полное отражение в документах военного суда по этому делу[916].
В записках Горбачевского содержится указание на принадлежность к Южному обществу командира Кременчугского пехотного полка полковника Петра Александровича Набокова. Согласно запискам, его фамилия была названа «славянам» М. П. Бестужевым-Рюминым на первом объединительном совещании в Лещине у Я. М. Андреевича, одновременно с фамилиями других членов тайного общества, наряду с П. Д. Киселевым, Н. Н. Раевским (старшим), М. Ф. Орловым, С. Г. Волконским, С. П. Трубецким, П. И. Пестелем, А. П. Юшневским, В. Л. Давыдовым, В. К. Тизенгаузеном, А. Н. Фроловым, М. И. Пыхачевым, Артамоном и Александром 3. Муравьевыми, М. А. Габбе и др.[917] Как видим, вместе со строго установленными следствием членами Южного общества Бестужев-Рюмин назвал, согласно Горбачевскому, тех, кто уже отстал от тайных обществ (М. Ф. Орлов) и даже не состоял в них, но был тесно связан служебными, родственными и дружескими связями с заговорщиками (П. Д. Киселев, Н. Н. Раевский). Очевидно, речь шла о тех, на кого заговорщики оказывали влияние или надеялись повлиять в решающий момент. Весьма симптоматичным представляется появление в этом ряду командира Кременчугского пехотного полка П. А. Набокова, «старого приятеля и однополчанина» братьев Муравьевых-Апостолов военной поры 1812–1814 гг., перешедшего из л.-гв. Семеновского полка в армию еще в 1819 г. Это обстоятельство подтверждает заключение о том, что Набоков не растерял старых дружеских связей и поддерживал контакты со своими товарищами после их перевода в армейские полки, что крайне важно в контексте рассматриваемого вопроса[918].