В отношении Набокова и Повало-Швейковского Вадковский замечает: «бывшие пылкими на словах, члены общества отказались вывести полки»[928]. Причина «пылкости» Повало-Швейковского, проявленной им осенью 1825 г., на следствии была выяснена: когда 31 августа 1825 г. его лишили командования Алексопольским пехотным полком и перевели в Саратовский полк, оскорбленный этим, он хотел открыть «действия»[929]. О «пылкости» Набокова нам ничего не известно. Но сообщение Вадковского подводит к мысли о том, что братья Муравьевы-Апостолы первоначально могли положиться на слова своего старого товарища, а полковой командир Кременчугского полка, очевидно, выражал готовность участвовать в восстании. Однако затем он, как и другие достоверно известные участники декабристского общества (А. З. Муравьев, И. С. Повало-Швейковский), отступил от ранее высказанных обещаний. По мнению авторитетного исследователя вопроса Ю. Г. Оксмана, «свидание» между Набоковым и Муравьевым-Апостолом «…хотя и состоялось, но не привело к положительным результатам»[930].

Таким образом, не приходится сомневаться в том, что Набоков знал о целях тайного общества, так же как и о существовании декабристского союза; на него надеялись при начале мятежа; наконец, Вадковский называет его «членом общества». В данном случае не так уж важно, что лежало в основе расчетов на участие Набокова и возглавляемого им полка в открытом выступлении: в силу ли давней дружбы с С. Муравьевым-Апостолом или же вследствие того, что Набоков был близок заговорщикам по своим политическим убеждениям, но ясно одно: дело этого общества ему не было «чуждым», он был причастен к его деятельности.

Подводя итог рассмотренным свидетельствам, следует констатировать: без сомнения, С. Муравьев-Апостол возлагал надежды на Набокова, рассчитывая на поддержку старого товарища. Он же, видимо, посвятил его в тайну существования и намерения тайного общества и формально принял Набокова в тайное общество. На следствии Муравьев-Апостол приложил все усилия, чтобы скрыть свои отношения с полковым командиром Кременчугского полка.

При этом важно отметить еще одно важное обстоятельство: именно в Брусилове Муравьев-Апостол находил удобным объединение восставших полков (в первую очередь Кременчугского и Алексопольского), сюда же должны были подойти стоявшие в некотором отдалении полки 3-й гусарской дивизии – Ахтырский и Александрийский; Брусилов фигурировал в показаниях как «сборный пункт». 31 декабря, после сбора Черниговского полка в Василькове, восставшие двинулись в сторону Житомира, по дороге, которая вела на Радомысль и Брусилов, но, не дойдя до них, остановились в Малой Мотовиловке, где и находились до 2 января. Очевидно, это был осколок первоначального плана движения к месту общего сбора восставших.