– Мой отец не кричит, когда он по-настоящему расстроен. Он уходит. Просто уходит прочь. Это его… э-э-э… приспособительный механизм, полагаю.

– Куда он уходит?

– Ну, на этот раз он не ушел слишком далеко. Минут десять он шел пешком. Споткнулся о рытвину. Упал. Выбил коленную чашечку. Порвал мениск. К счастью, мимо проезжал кто-то из наших знакомых и доставил его домой. У него уже были проблемы с коленями, так что эта травма… была довольно тяжелой.

– Конец теннису?

– Ему уже месяцев шесть говорили «никакого тенниса». – Трой бессознательно положил ладонь на колено. – Хотя он всегда нарушает предписания.

– Это наверняка расстроило его, – сказала Кристина.

– Теннис – его жизнь, – с чувством произнес Трой.

– Значит, и для вашей матери тоже больше никакого тенниса? – предположила Кристина, думая о том, как часто люди связывали поразительность брака Делэйни с тем, что они играли в паре.

– Ну, вообще-то, моя мать начала выступать в одиночном разряде.

– Без вашего отца, – уточнила Кристина.

– Моя мать в подростковом возрасте высоко стояла в рейтинге одиночных игроков, – рассеянно проговорил Трой; казалось, он не замечал символизма своих слов. – Она впервые выступала на Национальном чемпионате Австралии в четырнадцать лет, она победила Маргарет…

– Ясно, ясно, – поспешила сказать Кристина до того, как услышит полную спортивную биографию Джой Делэйни. – Значит, ваша мать играет в теннис, пока ваш отец сидит дома, ничего не делает, не может заниматься любимым спортом, чувствует себя преданным женой. Я бы могла предположить, что это не очень счастливый дом.

– Полагаю, да, – согласился Трой. – Я не знаю, я был занят собственной жизнью. – На мгновение он возвел глаза к потолку, а потом снова посмотрел на Кристину. – Я полагал, все вернулось в норму, хотя признаюсь… – Трой замолчал, и Кристина увидела, как он сглотнул – непроизвольно, конвульсивно. – В Рождество я подумал – и меня шокировало, что возникла такая мысль…

Он вновь остановился, и Кристина заскрежетала зубами. До сих пор он отвечал на ее вопросы в приятной, учтивой манере, как успешный человек, дающий интервью для журнала, но теперь внешний лоск сошел с него. Ей хотелось схватить его за стильную льняную рубашку и заорать: «Просто скажи мне! Твой отец сделал это! Мы все знаем, что это он!»

Трой сцепил руки, будто в молитве:

– Впервые в жизни я подумал… – Он с мольбой взглянул на нее, словно нуждался в отпущении грехов.

– Что вы подумали? – Кристина добавила в голос властности.

– Что мои родители действительно могли ненавидеть друг друга. – Он снова перевел взгляд на сияющую под солнцем гавань. – Это было взаимно, между прочим. Ненависть была взаимной.