Клэр с радостью никогда больше не встречалась бы с Троем Делэйни и даже не возвращалась бы в Австралию. Душевные раны благополучно зарубцевались, не оставив заметных шрамов, у нее была новая жизнь, новая любовь, так что она опять могла, не хмурясь, смотреть романтические комедии.

Но вот она оказалась в Сиднее, сидит рядом со своим бывшим мужем.

Клэр знала, что Трой согласился на ее попытку забеременеть их общими эмбрионами в качестве наказания. Она заметила мгновенный инстинктивный ужас на его лице, когда в прошлом году в Нью-Йорке изложила ему свою идею.

Знала она и о том, что ее муж Джефф не хотел, чтобы она беременела ребенком своего бывшего мужа. Он не так сильно хотел иметь детей. На лице Джеффа отобразился тот же инстинктивный ужас, когда она сообщила ему о своем желании.

Оба мужчины делали это для нее: один – из чувства вины, другой – из любви. Впервые в жизни она просила от людей больше, чем они хотели ей дать, может быть, больше, чем она заслуживала, но правда состояла в том, что она не раздумывала, когда стало ясно, что это ее единственный шанс. Невозможно желать завести собственного биологического ребенка и оставить пять возможностей лежать замороженными вечно.

Она находилась в Австралии с прошлого ноября, чтобы забеременеть, а Джефф оставался в Техасе, только на Рождество приезжал на две недели. Это было странное, сюрреалистичное время – самый долгий период в ее жизни с момента получения диплома, когда у нее не было постоянной работы. Она читала и ходила гулять. Несколько раз встречалась со своим бывшим мужем: всегда по-деловому выпить кофе, и казалось, они нашли некий приемлемый для обоих, приятельский ритм отношений. Знакомить Троя с Джеффом, когда тот был здесь в декабре, Клэр не стала: свести этих двоих было бы вежливо и по-взрослому, учитывая их соглашение, – но в то же время странно и очень неловко, просто ужасно, и Клэр понимала, что мужчины заочно ненавидят друг друга. Оба были в самом худшем состоянии: показушничали и готовы были сорваться.

А теперь пропала мать Троя, и личные проблемы отошли на второй план.

– Я просто в это не верю, – сказала Клэр. – Знаю, я не виделась с твоими родителями много лет, но мне это кажется невероятным.

Она помнила тост, который произнес Стэн на их свадьбе. «В моей профессии любовь ничего не значит, – сказал он, держа в руке бокал шампанского, выждал момент, чтобы удостовериться, что все поняли шутку, потом радостно закивал, услышав аханье гостей, и продолжил: – Но в жизни любовь значит все. Любовь выигрывает матч. Я не самый острый инструмент в мастерской, но принял самое умное решение в жизни, когда женился на матери Троя, и я полагаю, Трой только что принял самое мудрое решение в своей жизни, женившись на этой прекрасной девушке, вот она. Никогда не отпускай ее, приятель, и добро пожаловать в семью, дорогая».