В честь знаменитости был накрыт ужин, к столу позвали и нас.

— Ну вот, — шепнула Раиса, — а ты не хотел идти. — Ей было лестно сидеть за столом с французским певцом и с именитыми моими коллегами.

После двух-трех официальных тостов завязалась добрая беседа. Кто-то спросил гостя о радостях и огорчениях певца. Ответ его был краток: когда хорошо поется и хорошо слушают — радость, если этого нет — несчастье. И все же под натиском любопытных ему пришлось распахнуть себя пошире. Огорчения не обошли его стороной, их было предостаточно — в юности, когда он старательно искал себя. Учился, сменил не одну профессию, а помогла ему родная Бретань, ее песни. Однажды в летний отпуск вдохнул он их всласть и понял: это его судьба. Поначалу пел на вечеринках, потом брал уроки. Большие залы пришли не сразу, а когда пришли, хлынула сплошным потоком радость. На досуге он прикинул: в его залах побывал миллион зрителей, не меньше. Миллион пар глаз из тридцати стран. Разглядеть весь миллион он не смог, но почувствовать… Временами ему кажется, что он ощущает на себе все это множество добрых пытливых человеческих глаз. Они и ласкают его, и будоражат. Этот миллион — главное его богатство.

Знакомый с певцом уже несколько лет, Аркадий Самсонович спросил шутливо, не тревожит ли его иногда этот поток сплошной радости. Француз улыбнулся и сказал, что от добрых знакомых только и жди каверз. Не хотелось ему за веселым столом говорить о тревогах, но, видимо, и в этом есть смысл. Он с ужасом думает о годах, когда возраст отнимет у него залы и лишит этих дорогих ему глаз. Надо, видимо, пока не поздно, вобрать в себя побольше — два миллиона, три — может быть, и легче будет. А коль скоро они еще есть, приветливые, волнующие, покоя не жди.

Он повернул голову и остановил хитровато-вопрощающий взгляд на Аркадии Самсоновиче: того ли ожидал от него колючий русский друг? Аркадий Самсонович заулыбался, закивал и даже похлопал ладонью о ладонь.

В конце стола, скрестив на груди руки, сидел и беспокойно поглядывал по сторонам Юрий Климов. Увлеченный парижским певцом, я только что увидел Юрия и тотчас же подумал об Ирине. Зачем о ней тревожилась Раиса, когда муж запросто мог раздобыть ей пропуск? Неожиданно я поймал на себе веселый женский взгляд и невольно повеселел сам: через кресло от Юрия сидела наша однокурсница Инесса Зубко. На факультете она славилась обилием нарядов, сконструированных и сшитых собственными руками, была заводилой на всех вечеринках. Она хорошо пела, любила танцевать, одно время увлекалась Юрием. Впрочем, увлечения свои она меняла довольно часто. Я не видел ее лет шесть, не знал ее судьбы и, встретив теперь ее взгляд, от души улыбнулся и помахал рукой.