Недавно Ирина почувствовала, что Юрий встречается с другой женщиной. Это было обидное чувство, затронувшее самые уязвимые струны души. Она постаралась избавиться от ревности, благо явных признаков измены не обнаружила: вечерами Юрий не задерживался, денег лишних не тратил. Однако прежнее ощущение вскоре вернулось и с тех пор уже не покидало Ирину. Больше того, день изо дня крепло, становилось явственнее, непреложнее.

Что же ей делать? Ей не нужны ни улики, ни раскаяния. Она полагала для себя унизительным сам разговор с ним об этом. Она, во всяком случае, не начнет его.

Ну а что же все-таки делать? Она просто-напросто не готова к такому испытанию, никогда за всю свою жизнь об этом не думала. Ждать, пока он начнет разговор? Дождаться, повернуться и уйти? А если он не начнет? Или начнет через год, через два? Нет, Ирина решительно не знала, что делать.

Иной раз мне казалось, что Рая может ответить на любой вопрос жизни. Ей это тоже казалось, но, выслушав Ирину, сдрейфила и она. Случись это не с Ириной, а с ней, она, наверное, нашла бы выход, но Ирина — не она, другой человек, другое воспитание. Едва Раиса заикнулась о других мужчинах, Ирина тотчас же ее перебила и поспешила высказать на сложный этот вопрос свою простую точку зрения. Когда бы она не была замужем, она, может быть, и не стала бы возражать против того, чтобы кое-кто из мужчин за ней поухаживал. Мужчины такие были и есть. Но она пока замужем и не может позволить себе такую роскошь. Ее не однажды называли старомодной, слишком щепетильной, но такая уж она уродилась. И не в муже дело, не в его ревности, а в самой себе. Она просто перестала бы себя уважать, это ей страшно. Человек не может жить без уважения к себе, а она должна жить, ей надо растить детей.

Так они ничего путного и не придумали. Раиса осторожно намекнула, что им мог бы помочь я, а мне в чужие семейные дела вмешиваться не хотелось. Однако, когда мы случайно встретились с Юрием в клубе, я вспомнил этот ее намек.

Юрий взял два крепких коктейля, быстрым взглядом оценил зал и направился к столику, за которым допивали кофе две околоклубных девицы. Я последовал за ним, хотя и был слегка озадачен: у окна поблескивал свежей скатертью никем не занятый стол. Юрий уловил мое недоумение и сказал, что стол у окна бережется для начальства. Он, наверное, не ошибся, и все же дело было не только в начальстве. Юрий тотчас же заговорил с девушками, едва мы уселись. Это были студентки, одну из них Юрий знал и, как мне показалось, покровительствовал ей. Девушки вскоре ушли, и Юрий раскрыл мне секрет: оказалось, он помог юной студентке сдать ответственный экзамен. Я усмехнулся: у самого были хвосты, а тут такая прыть.