Мехлис замирает, окружающие переглядываются, я добиваю.

— А вы что хотели, Лев Захарыч? Чтобы по вашей команде полководец бросал битву, свои войска на поле боя и бежал к вам? У моего начальника штаба свежая сводка всегда на столе, в любой момент можете узнать. Или вы заснуть не можете, не услышав моего голоса хотя бы раз за день?

Мехлис слов не находит, откуда-то раздаётся хмыканье, похожее на смешок. Высокопоставленная публика вокруг начинает задумчиво шушукаться. До них всех что, не дошло до сих пор, насколько резко меняет стиль отношений война? Подчинённый командир любого уровня сейчас не может в какой угодно момент предстать пред начальственными очами, радуя их своим бравым видом. И не до бравого вида ему зачастую.

Двери кабинета распахиваются, Поскрёбышев приглашает войти. По пути здороваюсь с Жуковым и другими. Ловлю на себе восхищённые и уважительные взгляды. Западный особый военный округ единственный практически не пропустил немцев через границу. И до сих пор не сдал ни одного города. Хотя есть ещё Жуков, который возится на приграничной территории и пока не отступает.

Сталин ожидаемо начинает совещание с разгона всех присутствующих. Исключая, разумеется, меня. Мне он уделяет первые несколько секунд, одарив грозным взглядом: смотри у меня.

Лаврентий Павлович смотрит на генералов, грозно поблёскивая пенсне. Осторожно поглядываю по сторонам, стараясь не встречаться глазами ни с кем. Генералы выглядят пришибленными, кроме сурового Жукова. И как всегда, когда Сталин злится или волнуется, наружу лезет ядрёный кавказский акцент.

— Я би мог решить, что вам действительно чиго-то не хватает. Что народ и партия вам чиго-то важного не дали, если б не било товарища Павлова. У него било то же самое, что у вас. Но он справился, а ви нэт. А что ви думаете по этаму поводу, товарищ Павлов?

Оправляю китель, встаю.

— Немного не так, товарищ Сталин. У меня есть кое-что, чего нет у остальных. Во-первых, до войны я успел обзавестись зенитными передвижными установками на базе танка Т-26. Вы в курсе. Во-вторых, мы придумали, как использовать по-новому обычные 82-миллиметровые мины. Просто так с самолёта их не сбросишь. Мы устанавливаем на бомбардировщиках устройство подачи мин к бомболюку. Оно годится и для обычных авиабомб малой мощности. В-третьих, мы успели провести до начала войны ряд мероприятий. Например, большая часть авиачастей имела запасные аэродромы, на которые перебазировались накануне нападения. Немцы не успели их засечь и бомбили пустые брошенные аэродромы…

— Сколько ви потеряли самолётов? — перебивает Сталин.