А основной состав до сих пор не может высунуть нос, две 82-мм миномётные батареи поливают щедро. Танкам всё равно, наблюдателям на передовых танках приходится прятаться за башнями. Когда тяжёлые машины приближаются на полтораста метров, начинают расходиться в цепь. Тут действовать надо быстро, борта — более слабое место. И только когда развёртывание заканчивается, по проделанной гусеницами широкой тропе в атаку устремляется рота красноармейцев и прекращается миномётный обстрел.

Остаткам роты вермахта, усиленной батареей Pak-38 и уже уничтоженным ДЗОТом, предстало зрелище крайне угрожающего вида. Пять танков, на удручающей дистанции в полсотни метров, без видимых повреждений поводят башнями в разные стороны, выискивая цель. Артбатарея голоса не подаёт, слишком близко, в ту сторону уже смотрят пушки двух танков.

Очаговое сопротивление длится недолго. В сторону истерически завывшего «Страдивари» деловито направляется ближайший танк. Злая очередь ДТ и расчёт бессильно сползает в окоп безвольными телами. Пара коротких перестрелок с подошедшей пехотой и вот доблестные солдаты вермахта поднимают руки, мрачно отворачиваясь от нацеленных на них мосинок.

После этого раздавить заслон по другую сторону дороги — дело несложное.

— Здорово! — восторгается капитан Фрайгер. — Я думал, придётся долго возиться.

— Потери какие? — скучным тоном спрашивает полковник. Тоже мне сложность, роту сшибить такими силами. Хотя это главное правило войны, хочешь успеха — обеспечь подавляющий перевес.

— Всего дюжина! — восторгается капитан. — Убитыми и ранеными!

Рано радуется, — думает полковник и отдаёт распоряжения. На удивлённый взгляд капитана не реагирует. На месте немецких позиций остаётся взвод, несколько пленных, которых оставили, как специалистов. С трофейным оружием надо разбираться.

Танки опять ревут моторами и цепью идут на тылы южной стороны немецкого прикрытия клина. Без разведки, без артподготовки, которую, впрочем, начинает ПТАБР, ему дальности хватит. А вот миномёты надо подтягивать ближе. Недоумение капитана заканчивается, когда на позиции обрушиваются крупнокалиберные фугасы.

— Ты, капитан, топай в другой блиндаж, — успевает скомандовать полковник, — не хватало ещё, чтобы всё командование одним снарядом накрыло.

И тут же напрягает связиста-радиста. Время-то к десяти вечера катится, темнеет. Капитан спросил бы: ну, и что? А то! В сумерках вспышки выстрелов прекрасно видны, так что авиация — вперёд! Вашим штурмовикам есть работа! Радист даёт трубку начальству, с авиаторами можно поговорить открыто. Хотя и коротко. Полковник берётся за тёплую от руки связиста трубку.